этом уже пытался написать Чернышевский, но у него ничего не вышло. Работайте, сыск вечен, он необходим любому строю. Вы же боретесь с уродами и мразью, а это дело весьма почтенное.
В тот вечер Тыльнер расстался с Леонидовым, так и не получив ответ на то, что его беспокоило.
Секретный сотрудник, псевдоним «Фазан», сидел на холодных камнях памятника.
– Здравствуй, – сказал Тыльнер, – не боишься задницу застудить.
– Не боюсь, Федорыч, она у меня сильно порота была, папашей покойным, так что задубела, ей ни жара, ни холод нестрашны.
– Ну что у тебя стряслось?
– Это не у меня, а у сыскной.
– Не тяни.
– В кафе «Домино» встретил Сашку Иваницкого, он сказал, что завтра в шесть Борька-поэт будет в своей квартире на Молчановке.
– А откуда Иваницкий знает.
– Они кореша. Борька собраться придет. Рвет он из Москвы. Обложили вы его сильно.
– Подожди, подожди, а что там на Молчановке.
– А ты, Федорыч, будто не знаешь, – засмеялся «Фазан», – там у него в доме со львами квартира, где он проживает. Вы его по малинам, да мельницам шукаете, а он живет себе в богатом доме.
– Бардак, – выругался Тыльнер.
– А я что говорю, – Фазан достал папиросы «Ира», – закуривай. Федрыч, ты мне ничего не принес.
Тыльнер, достал из кармана пачку денег.
– Держи, расписку потом напишешь. Постарайся встретиться с Иваницким, есть такая возможность?
– А то. Он каждый вечер в «Домино», в железку заряжает.
– Покрутись с ним, выясни, ну как ты умеешь ненавязчиво, где остальные члены банды.
– Так их всего трое осталось Витя-Порутчик, Ленчик-Певец и Серега-Червонец. Они не из наших, фраера Хиве не верят.
– Трудное дело, я понимаю, поэтому и прошу тебя, ты чего молчишь все.
«Фазан» затянулся и сказал после паузы:
– Хитер ты, Федорыч, ох хитер. Все нет, но кое-что умею.
– Тогда разбежались, жду добрых вестей.
Тыльнер вернулся в Гнездековский и приказал вызвать всех сотрудников своей бригады.
Потом позвонил начальнику МУРа, благо он еще не спал и доложил о том, что накололи Борьку-Поэта, и попросил бойцов из летучего отряда.
Дом на Молчановке приняла наружка.
Борька-Поэт. Он же Борис Новицкий
Казаринов сначала не узнал своего старинного друга. Был когда-то Борис Новицкий поэтом декадентом, ходил в бархатной блузе с атласным бантом, в штанах из красной коже, и со стрелкой нарисованной на сумке.
– Ты, что не узнаешь меня, Витя?
Ну как узнаешь человека в желтой кожанке, в фуражке не со звездой, в высоких сапогах-шевро и моднейших английских бриджах, завернутого в тунику поэта. Они обнялись.
– Ты никак в ЧК служишь.
Новицкий захохотал.
– Витенька.
