Закулисный, отличается изысканным сарказмом на фоне лютого снобизма, и Полчек слегка гордится этим тайным сценическим образом.
**
«Пытаясь претендовать на синтез двух культур – классической имперской, которую тщательно культивирует на руинах былого величия Корпора, и модернистского, слегка балаганного, склонного к легковесной ерундистике стиля Всеношны, Порт Даль лишь нахватался худшего с обеих сторон. Наши обласканные властями драматурги натужно рожают ублюдочные помеси тяжёлого островного пафоса и безмозглой клоунады континентального бурлеска. Театральная жизнь Порта Даль похожа на унылое сношение присыпанных блёстками каменных троллей, которым какой-то идиот привязал красные клоунские носы. С рассветом они, разумеется, превращаются в булыжники, а зрители недоумевают: «Что за неприличную кучу камней пытались выдать нам за искусство?»
**
Дымящиеся развалины порта вызывают у Полчека такое же приятное лёгкое злорадство, как и реакция на его ядовитые фельетоны. За голову Рампуэля Закулисного уже трижды назначали награду, и от кинжалов наёмных убийц ехидного колумниста спасало лишь то, что сам Полчек не только маг иллюзий (довольно, впрочем, посредственный), но и весьма сильный хронург, умеющий уйти из редакции газеты до того, как туда пришёл.
– Стоять, киса! – цепляет он рукоятью трости пробегающего мимо юного уличного табакси.
– Чо надо, лысень? – тот агрессивно раздувает полосатый хвост и прижимает уши, но удрать не пытается.
– Хочешь заработать пару монет?
– За ухом чесать не дамся! – шипит тот. – Я не из этих!
– Немножко сплетен, как вы любите, – улыбается Полчек. – С чего начался этот погром?
Бродячие табакси чудовищно любопытны, обладают отличным зрением, слухом и чутьём и всегда в курсе того, что творится вокруг.
– Десять куспидатов! – внезапно выпаливает котёнок, и сам обалдевает от своей наглости.
– За десятку серебром я куплю столько табакси, что смогу сшить шубу из хвостов. Один.
– За один куспидат я нассу тебе в сапоги! Восемь.
– За восемь я почешу за ушами твою мамку и всех отцов прайда. Два.
– Да я сам твою мамашу за ушком чесал! Шесть!
Сошлись на четырёх. Полчек знает, что переплатил, но подросток табакси оказался действительно ценным свидетелем.
– Вот здесь всё и случилось, лысень! – заявил он, нервно дёргая обкусанными по краям ушами.
У Полчека длинные, до плеч, слегка седоватые волосы, часть шевелюры заплетена в косички, украшенные разноцветными бусинами материализованных заклинаний, но для табакси все, кто не покрыт шерстью целиком, – «лысни».
– Я как раз на той крыше сидел. Смотрел… Ну, на всякое.
– Где чего плохо лежит ты смотрел, – отвечает
