забавные истории, что произошли за последние дни у нас с Гейбом, в конюшнях и загонах остальных животных. Помимо этих веселых происшествий и смеха за столом, у нас с Гейбом все так же хранилась тайна. Наши отношения за всю нашу дружбу стали мрачнеть. Он выдавал претензии о том, почему я избегаю его, и почему мы не видимся в нерабочее время? Почему я так мало спрашиваю о наших общих делах и неужели я испугался?
Разговоры о мелких ограблениях были полностью закрыты, по причине бурной суматохи в городе, чтобы никаким образом не привлечь внимание на ближайшую провинцию, которую казалось должны были уже давно обыскать. И я был безмерно рад, что мне не приходилось врать другу еще сильнее, хотя ложь моя была настолько велика, что значение это уже не имело.
Когда мы с Грейс собирались уже засыпать, за окном разразился шум, от топота, смеха и пения. Ночь костра опять в разгаре. Местные вечера у молодых проходили так, и большинство направлялись сейчас туда.
– Черти! Да, когда же вы уже поразбежитесь! – прокричала вышедшая соседка.
– Что это? – шепотом спросила Грейс.
– Вроде местной вечеринки раз в месяц, – объясняю я.
– Ты был там?
– О, одно время я был там самым постоянным гостем, но со временем все это крайне надоело.
– Понимаю. Мне тоже надоедало многое, я была вечно привязана к приемам, но на таких вечерах я никогда не была. Как там?
– Весело, шумно… там забываешься, не думаешь ни о чем другом кроме как о настоящем моменте. Знакомишься с людьми, если вдруг еще не знаком со всеми в деревне, да и все… – рассказываю ей я воспоминания о прошлых ощущениях, что были точно такими же как я описал, но до нашей встречи.
В прошлом месяце такой вечер закончился тем, что весь следующий день я пропустил рабочий день, лежа в койке, отходя от последствий дурманного состояния, жалея, что потерял рассудок, ну а дальше все пошло по наклонной.
– Я хочу туда… – пробубнила она.
– Ты хочешь?
– Нет… в смысле да, но не сейчас. Я не думаю, что хочу выходить.
– Ты уже две недели никуда не выходила, надо развеяться. Я буду везде рядом. Если захочешь, то даже познакомлю с кем-нибудь, – предложил я.
– На улице холодно… – начала она.
– Оденешь что-то из моего, я покопаюсь. Можешь не торопиться, все равно там разбегутся все только к утру.
Она встала и отвернувшись, медленно натянула на себя постиранное платье, в котором тогда пришла ко мне. Дома она ходила в моих рубашках, и отец мой частенько делал ей комплимент по поводу того, что ей и мужская одежда к лицу. Она от души благодарила его и утверждала, что так же и брюки на женщинах самое практичное, что может только случиться с человечеством. И что никакие штаны не смогут отобрать женственность у леди, у которой она уже изначально была.
Отец мой спал крепким сном, когда мы совершенно тихо вышли из дома и направились на шум. Грейс оглядывалась и бывало, что шарахалась громких звуков, когда
