Он надрал ребятам уши, но родителям о гнусном поведении их детей ничего не сообщил. Причина была банальной – это суверенное отверстие проделал сам Тимофеич и огласки ему совсем не хотелось.
Двор всё же узнал о хобби кочегара, Тимофей был побит мочалками и мокрыми полотенцами разгневанными женщинами. Скорей всего, кто-то из женщин обратил внимание на пунцовое ухо своего отрока, допросил его с пристрастием, а пацан раскололся и всё рассказал. Во время наказания женщины не посмотрели даже на то, что Тимофеич был партийный. Обсуждалось ли его аморальное поведение в парткоме неизвестно.
В юности Артур прочёл роман Эмиля Золя «Нана», который потряс прыщавого юнца сексуальными сценами. Он долго ходил под впечатлением романа и неожиданно понял, что влюблён в молоденькую учительницу французского языка Нину Васильевну. На уроках он стал, не мигая, совсем не платонически смотреть на учительницу, не обращавшую на него никакого внимания. Тайком, прячась, он провожал учительницу до её дома, прятался за забором и мечтал о том дне, когда избранница заметит его. Он верил, что она всё поймёт и предложит ему зайти в дом. И тогда…о, тогда он бы бросился к этим прекрасным ножкам, покрыл их поцелуями, признался бы в горячей любви и преданности, повторяя по-французски выученную фразу Je t'aime, Ninа! Бедного юношу ждал страшный удар судьбы. Однажды вечером, стоя на своём посту у дома Нины Васильевны, он увидел, как в её дверь проскользнул, озираясь, волосатый и толстый буфетчик Магомед из привокзального ресторана. Артур рыдал. Он стоял у дома своей возлюбленной до тех пор, пока в окнах не погас свет.
Артур переживал этот удар судьбы болезненно. Нину Васильевну возненавидел, стал ей дерзить, схлопотал двойку в четверти за предмет и поведение.
С горя он посетил известную в городе многостаночницу Мадлен, которую все звали проще – шмара-Маня. В её постели ни одно поколение школьников города потеряло невинность. От неё он вышел состоявшимся мужчиной, полный гордости и новых радужных планов.
Наверное, из-за любви к женскому телу он окончил курсы массажистов и освоил фотографию, преуспев в обеих профессиях. «Девушки с веслом» и «Рабочие с крестьянками» угнетали его творческую мысль, Клюковкин считал себя выше этих поделок. Его фотографии иногда печатались в местных газетах, один раз он даже участвовал в фотовыставке посвящённой русской женщине под названием «Коня на скаку остановит» и получил хорошие отзывы. Его откровенные фото «ню» было трудно опубликовать в те времена, но Клю́ковкину удавалось, ловко изворачиваясь, так преподносить свой материал за счёт подписей к ним, что иногда они проходили.
Под свои фото он придумывал шапки, несущие некую идеологическую нагрузку, соответствующую времени. Например, под фото, на котором была изображена грудастая женщина, стоящая вполоборота у раскрытого окна, чуть прикрытая прозрачной занавеской, и мечтательно смотревшая вдаль, стояло название «Вся жизнь впереди». Под другим его фото, где голая женщина с распущенными волосами выбегала в брызгах воды из реки, а под брызгами
