это был подпольный бордель, вертеп с сауной и бассейном. Здесь тайно расслаблялись не бедные люди города, партийная элита, нужные гости из столицы. Здесь вершилась местная политика, решались глобальные экономические вопросы, совершались сделки.
В дни больших гулянок, после массажа и пропарки в сауне, гости пировали в холле. Кутили широко. Столы ломились от яств и напитков, дамы всех мастей и возрастов скрашивали мужские застолья, не брезговало отдыхом на базе и местное уголовное сообщество. Нимфы и мужчины напивались до поросячьего визга. После баньки часто ходили голышом, танцевали вакхические языческие танцы.
Однажды один самодур, из отцов города, кровно обидел его. Он, – «а подать сюда Тяпкина-Ляпкина», – приказал позвать его к столу патрициев и патрицианок, сидящих за столом в простынях, и предложил высокому обществу выпить за нашего мясника. Артур Арнольдович почти не пил, но партийный бонз заставил его выпить два стакана водки подряд, а когда тот отказался от третьего и взмолился, мол, у него язва, милостиво отпустил. Но один из гостей, сильно пьяный местный деляга Оковитый, вероломно подставил ему ногу, и он растянулся на полу под гомерический хохот и свист собравшихся.
Артур Арнольдович плакал и хотел уволиться, но понял, что ему отсюда так просто не уйти, никто ему этого не позволит, – все здесь были повязаны одной верёвкой, да и заработки намного превышали его бонусы на официальной работе, а в фотоделе могла случить стагнация, это останавливало. Позже Оковитый перед ним извинился. Артур Арнольдович пожал руку обидчика, но затаился в злобе.
У него была своя комната, где он отдыхал и готовил чай гостям. Она была смежной с большой комнатой, в которой стояла только трёхспальная кровать и две прикроватные тумбочки. Официально считалось, что это комната отдыха, на самом деле на этой кровати резвились отягощённые сексуально гости. Стена между кельей Клю́ковкина и бордельной залой, как её прозвал фотограф, была тонкостенной, деревянной, стоны из бордельной комнаты были слышны в его каморке. Однажды он отдыхал на своём топчане и на него со стены выпал большущий овальный сучок. Сучок вывалился из верхней части стены. Артур Арнольдович встал на стул, заглянул в отверстие, благо опыт у него в этом был: через отверстие чётко была видна, будто в специально наведённом фокусе трёхспальная кровать, над ней сияла пятирожковая люстра, а на кровати!..
Клюковкин задрожал: могут получиться уникальные мстительные снимки! Объектив свободно входил в отверстие, и он стал снимать ничего не подозревающие парочки, благоволило и освещение. Гости любили развлекаться при включённой люстре, или забывали её выключать, поскольку путь к кровати был для них тяжёл. Кто только не попадал в объектив его фотоаппарата! Фотографии не всегда получались удачными, но суть и люди были хорошо видны. В художественном смысле фотографии были низкого качества и вульгарны, но Клюковкин был мстителен: ту подножку пьяного Оковитого он не мог забыть и простить. Оковитый
