смущение, принялся доставать из рюкзака книгу для обмена. – Вот, возвращаю, что брал… А-а-а-а… можно ещё что-нибудь взять почитать?
Глупый вопрос. Как будто она могла отказать.
– Да конечно, берите.
Черная как смоль книга, на которой (вместе с советской звездой) кроваво рдели буквы названия романа, сразу привлекла внимание девушки.
– И как вам книга? – с казавшимся напускным интересом спросила она.
Понимая формальность данного вопроса, хотел было отделаться односложным ответом, но естественное желание произвести впечатление на симпатичную девушку взяло верх.
– «Петроград-Брест»? Неплохая такая…правда, произвела неоднозначное впечатление. Нетипичный роман Шамякина. Мне нравится его творчество, порядка десяти романов прочёл, – придавая вес словам, немного преувеличил я, – но вот эта книга… не понимаю я желание Шамякина обелить Ленина… спустя столько лет (непонятно для чего) окружил его неприкрытым обожанием. С другой стороны, Шамякин, в отличие от Короткевича, всегда был системным писателем, хоть и порой превосходно критиковал номенклатуру… но всё же что-то подобное, в таком вот духе можно было ожидать от него.
Видимо, не найдя что ответить, девушка замолчала. Я уже поставил книгу на полку и, скользя взглядом по частоколу книжных корешков, подбирал для себя интересные варианты, как позади меня раздался задумчивый голос смотрительницы:
– Системным… это Вы верно подметили. Владимир Семёнович никогда им не был… но и такая репутация не помешала ему ещё в пятидесятых стать членом Союза белорусских писателей.
Её слова заставили меня задуматься. Странно, что я раньше никогда не рассуждал в таком ключе, не брал в расчёт «лояльность» власти к персоне Короткевича.
Повернувшись к девушке, сказал:
– Признаться, никогда об этом не думал. А ведь действительно, как ему это удалось?
Смотрительница заметно оживилась.
– Это интересная история… А впрочем, что говорить, можете сами всё увидеть. Пойдёмте, я Вам кое-что покажу.
– Одну минуту, только книгу выберу.
Я остановил свой выбор на «Тихом Доне».
– Вы знакомы с нашей экспозицией? – спросила девушка, уводя меня в глубь музея.
– Можно и так сказать. Раза три точно посещал музей.
– Живёте в Орше?
– Сейчас – нет, а так… да, родился здесь и жил некоторое время, пока родители в столицу не переехали.
Мы подошли к горизонтальной витрине, стоявшей в центральной части первого зала.
– Вот. Обратите внимание на этот документ. Точнее, на заявление.
Смотрительница указала на пожелтевшую копию заявления Короткевича о прошении принять его в члены Союза белорусских писателей. Прежде всего в глаза бросался небрежный почерк писателя.
Девушка
