футбольной школы. Мне импонировала игра английского клуба, поэтому я назвал «Ливерпуль». «И я так думаю, даже десятку на них поставил», – оживился сосед, видимо, оттого, что наши с ним ожидания совпали. Тогда-то я ещё не знал, что Игорь Борисович являлся поклонником английского футбола, а в тот вечер сильно желал хоть с кем-то разделить волнение от предстоящего матча. «Выиграют, куда они денутся», – улыбнувшись, ответил я и нырнул в подъезд. «Ливерпуль» одержал нужную победу и вышел в финал.
Финальный матч против мадридского «Реала» мы уже смотрели вместе у Борисыча дома.
С тех пор мы с соседом стали поддерживать приятельские отношения, и, как оказалось, чтобы стать ещё и его (пусть не частым) гостем, достаточно было одной общей темы. Разговоры наши в основном вращались вокруг футбола: с него они начинались, правда, не всегда им заканчивались. Игорь Борисович был образованным, эрудированным человеком, так что беседы «под футбольчик» порой могли принять самый неожиданный характер. Единственное, перед чем пасовала интеллигентная натура Борисыча, – это заводской лексикон: матерился он как сапожник. Со временем ситуация улучшилась, но как ни пытался Игорь себя сдерживать в моём присутствии, ядрёное словцо раз-другой сотрясало просторный зал его квартиры. Но и этот «изъян» не мешал ему быть первоклассным рассказчиком, напротив, придавал байкам живости – истории Борисыча я всегда слушал, открыв рот. Особенно юморески про завод.
Мне нравилось проводить время в компании Игоря Борисовича и хотелось верить, что симпатии наши с ним были взаимными. Несмотря на внушительную разницу в возрасте, сосед относился ко мне как к равному, и это подкупало. Борисыч жил один, а спрашивать его о наличии близких и друзей было не с руки, и только всегда усталый взгляд, в котором сквозило космическое одиночество, выдавал Игоря. Даже если и были близкие, то были для него далеки. Может, поэтому мы и смогли с Борисычем так легко найти общий язык – я ведь в тот период испытывал подобные чувства.
Понадобилось время, чтобы понять, что не только одиночество тяготило Игоря, но и приближающаяся старость – возможно, поэтому Борисыч с самого начала запретил обращаться к нему на вы. Молодость, которой я так легко и непринуждённо дышал полной грудью, в жизни Игоря зияла пробелом – лучшие годы, которые он потратил на то, чтобы стать успешным, но не принёсшие подлинного удовлетворения. «Пока получше местечко искал – всё, тю-тю, ушла молодость. И вроде всё в жизни есть, но когда всем этим наслаждаться? Поздно уже, время-то упущено. Не наверстать никак. У меня не получилось, так что не упусти его с самого начала, – как-то размякший после пива увещевал меня сосед. – Занимайся тем, что нравиться, а не тем, что приносит доход… и если всё будешь делать правильно, то рано или поздно одно совпадёт с другим».
Но по иронии судьбы молниеносно быстро раздвоились, славировали и разошлись, как в море корабли, мои «хочу» и
