при ярком солнце они у железнодорожного вокзала города Владивостока.
Вдвоём с Настей обходят этот зелёный в белой лепнине архитектурный памятник под крики Риты, недовольной «туристками».
Им на другой вокзал, морской. «Морвокзал рядом» – говорит кто-то в толпе. Неподалёку, но не имеет вида памятника архитектуры. У Насти нетерпение: увидеть бы ещё какой-нибудь объект.
Злят Рита, Валя, Галя. Солнце палит, морячки легко уходят. Бег туда, где огромный белый корабль, – Сандра впереди их компании. Во-первых, от злости, во-вторых, от физической подготовки, которой нет у этих клуш (и у Насти). Ждёт. Наконец, Рита: именно на этот удивительный корабль у них билеты!
Причал полон тех, кто никуда не отчаливает. Наверху головы отъезжающих. И те, и другие весело выкрикивают. На корабле – дети, внизу – родители. Ребятам, одетым в бледно-голубую форму с логотипом на рубашках, лет по восемнадцать – двадцать. Студенты!
– Вы из какого института? – обратилась к очкастой девице.
– Из рыбного, – надменно, мельком оглядев Сандру, её нелепый чемодан…
Ни у студентов, ни у моряков чемоданов нет. И таковой говорит о владельце, путь которого не как у студентов, моряков или командированных. Это некое бегство.
Те, у кого такие неподъёмные чемоданы с подозрительным наполнением, горемыки, у них нет места, где бы приткнуть добро, вот и тащат, как мудрец, «всё своё с собой», в пути ненужное. Лёгкие рюкзаки говорят о наличии дома.
А те, с кем она в одной компании, волокут «ценное». Настя – зимний гардероб: «Оставлю, – продаст». Рита (она на полке вагона открывала чемодан) – официальные костюмы, немодные туфли, огромные нитки каменных колье. Наверное, надеясь на капитальную встречу с тем, у кого нет практики битья «морды». Валя – бедные тряпки, но при этом утюг. Галя – одеяло, кастрюльку, эмалированную кружку, тарелку, ложку…
У Сандры необходимый минимум: куртка, три свитера, три пары джинсов (одни на ней), по четыре футболки и майки, две пижамы, восемь пар нижнего белья. Несколько пар носков. Дорогие кроссовки; кеды – на ней. Две книги. Косметичка, нет косметики, но хорошее мыло и зубная паста. Кроме этого: шампунь, дезодорант, французские духи (детские). Щётки для зубов, ногтей и волос. Эти предметы туалета компактно – в упомянутом кувшине. Гель для стирки вталкивает мама. Она же навязывает клеёнчатую «аптечку». Это добро вошло бы в рюкзак или в сумку, которую берёт на спортивные соревнования.
Но она демонстративно откопала на антресолях древний чемодан, ибо он – один из атрибутов её жуткой мести. Мама, бабушка и даже Верунька напуганы этим древним вместилищем, ибо это – укор им за их недопонимание неординарной личности Сандры Семибратовой. Вот вам, видите, она не на соревнования по волейболу, не на тренировку… Она едет в кошмарный вояж с кошмарным чемоданом!
Главный укор – отказ от денег. От денег мамы (немаленьких). От денег бабушки – половины её немаленькой пенсии. От комичных денег Веруньки, добытых ребёнком в торопливо разбитой кошке-копилке. Этот акт их общего милосердия проигнорирован Сандрой!
Папа
