дополнительный негатив этого вояжа.
В поезде дальнего следования она информирует не Настю, не Риту, а какого-то молодого интеллигента, правда, рано сошедшего, будто она в командировке по заданию редакции для сбора материала о социальных проблемах Дальнего Востока. Не полное враньё. Морякам-попутчикам из Находки во Владик наболтала о летних каникулах. У одного сомнение: «Не вербованная? Тут вербованных навалом…» И вот теперь их вычислили.
Владивосток, этот Владик, – такой город, где каждый ребёнок отличает вербованного от не вербованного.
Билеты в разных местах (каютах!): Галя и Валя уходят.
– Вы меня доведёте! Когда уж доедем! – Рита отдаёт билеты, но приберегает у себя паспорта.
Они, что нырнут в море и уплывут куда-нибудь в Японию?
Кстати, о Японии…
Опять – на палубу, наблюдая отход (От Насти моряцкие термины). Этот великолепный корабль плывёт (идёт) по мягким волнам в открытое море. Прощай, огромный город, равный океану и небу над ним! Город, вознёсшийся на сопки каскадами домов, гордо глядящий в океан окнами, стёкла горят от солнца!
– Смотрите, джонка! Джонка японская идёт! – кричит кто-то.
То поднимет лодку волна, то швырнёт. Над судёнышком – красно-белый флаг. Солнце, море, волны, ветер и… джонка! Но вот и нет её: не тонет, уплывает.
Настя, как заводная. Бежит «проведать наших девочек» (Рита сказала номера их кают). Будто эти «девочки» не надоели за дорогу и два дня в Екатериненке. Но подруга активна. И в какой-то миг – за неё страх, который вспомнит Сандра.
Вновь на палубе. Вокруг – мрак, тёмная вода. Камень на шею, и – за борт: уйти в бездну… Вода – бездна. Без дна. Дно есть. Но для неё (с камнем) дна не будет. Именно так: эта чёрная жидкость, в которой не жить, для неё, как она думает, крепкой атеистки, – небытие, имеющее понятный облик. «Один из обликов смерти», – думает Александрина, девушка восемнадцати лет. Она думает о таком лет с пятнадцати.
И вдруг Настя:
– Мне бы маленькую лодочку, уплыть далеко, далеко…
Ах, да, она опять об Одессе! Напугавшись новых откровений, Сандра проявляет эрудицию:
– Две категории людей. У одних при виде пропасти – мысль о бездне, у других – о мосте. Вот я о смерти, а ты о лодочке…
– Я на лодке умею на вёслах. И с мотором. Меня один… научил…
– Моряк Славко?
– Это такой брюнет под два метра с огромными глазами. Нет-нет, так… ребята. Я хотела к Чёрному морю, но ехать туда нет сил.
Да и нет у неё «сил» говорить правду.
– Ты, Саша, такая молодая, и думаешь о смерти!
Имя «Саша», к которому намерена привыкнуть как к ещё одному имени, иногда воспринимает, будто говорят не с ней, а с какой-то другой и туповатой девицей.
– Да, я думаю о смерти, о жизни, об этом лишь стоит думать. Я ведь не в рыбном учусь, не о рыбе же мне думать, – она смеётся.
И начали они хохотать. И так стояли они над бездной, хохоча и смеясь.
Часть
