по дороге расскажу, – ответил я, забираясь в автомобиль. – У нас ещё оплаченное время осталось? – спросил я у Козлевича.
Тот поднёс у глазам наручные часы и ответил, что полчаса ещё имеется.
– Тогда поехали через мост в Благовещенку, – распорядился я.
Козлевич просигналил зачем-то клаксоном и мы покатились сначала по ухабам, а потом по булыжникам ярмарки. Когда заехали на плашкоутный мост, распугав гужевой транспорт, важный и толстый городовой отдал нам честь – Лёха сиял и был на седьмом небе от радости. Я тихонько передал ему на ухо предложения бандитов, он, по-моему, не совсем всё понял, но кивал головой непрерывно. Благовещенка была поражена современным видом транспорта, кажется такие механизмы сюда пока не заезжали… или бывали, но крайне редко. До самого нашего жилища мы не добрались, там совсем никудышняя дорога начиналась за Башкировской мельницей, так что за апостолами я послал Лёху. А потом попросил водителя прокатить их до моста и назад, тот ответил, что только до моста, время заканчивается, хорошо, согласился я, назад сам прибегут. И они втроём с Лёхой ещё раз прокатились по правому берегу реки, счастливые до такой степени, что дальше некуда.
А когда они вернулись, я вкратце посвятил и их в результаты стрелки, а также и про Щуку поведал…
– Так он значит не щукой был, а карасём? – спросил Пашка.
– Выходит, что так… и даже не карасём, а просто крысой… вот, одежду с него снял – надо её на вас как-то поделить, – сказал я, доставая рубаху, штаны и сапоги.
Делёжка оказалась длительной и безрезультатной, апостолы за малым не набили друг другу морды, так что я через четверть часа сказал «брек» и забрал всю одежду себе.
– Всё равно она вам велика, будет запасной для меня, а вам мы завтра новую купим. Как только со Спиридошей разберёмся… Лёха, ты помнишь, что у нас завтра дело к нему есть?
Лёха всё помнил.
– Ну тогда давайте пожрём что ли ченть, а то у меня брюхо подвело.
Я послал обоих апостолов с копейками, которые мне Щука отдал, прикупить еду, а потом мы на скорую руку соорудили ужин. Без разносолов, но сытный. После чего Лёха неожиданно мне заявил:
– Слушай, братан, а давай почитаем бумаги, что в той коробочке были… ты же умеешь читать, и я тоже, с трудом правда. Вдруг что-то полезное для себя узнаем?
И я с ним согласился, совсем ведь забыл в этой суете последних двух дней про коробку из-под ландрина. Лёха приволок её с чердака, он туда эту коробку на всякий случай запрятал, открыл, вытащил бумажки, их всего четыре оказалось, и разложил их на столе в горнице.
– Таааак… – протянул я, изучая документы, – вот эти две долговые расписки с купцов… неразборчиво написано… наверно Огородников и Швецов их звали… даты… позапрошлогодние… думаю, это нам точно не пригодится, не найдём мы никаких Огородниковых, а если вдруг чудом каким-то и обнаружим, они от всего отопрутся.
– А ещё две бумажки ведь остались, – жалобным голосом сказал брат, ему очень хотелось, чтобы его идея оказалась небесполезной.
– Ещё
