там передавали в белом пакете? Вы уже были на прицеле нашей СВД. Садитесь в уазик, отвезу вас на гауптвахту до выяснения ваших личностей. Оружия, гранаты, удостоверения личности останутся у меня. Капитан, надень на них наручники.
Наши отговорки и объяснения в счёт не принимались. Нас закрыли в «собачник», или «волчатник», бронированного уазика, представляющий из себя безоконную душную металлическую кабину в заднем отсеке автомобиля (обычно там перевозили арестованных или багаж), и повезли теми же ухабами, но в другом направлении и с меньшими удобствами.
Гауптвахта представляла собой большую клетку-вольер площадью примерно тридцать метров. Вместо стен и потолка – толстые металлические прутья, умывальник из пластиковой бутылки, четыре лавки по периметру, стол по центру и отхожее место за рваной клеёнкой. Нашими соседями были два солдата-беглеца и заросший небритый майор в грязной камуфлированной немецкой майке и пятнистых брюках швейцарской армии.
– За что, ребята, попались?
– Да так, по пустякам, по банкам стреляли. А ты?
– А я из отпуска опоздал на два месяца. Вот дело шьют. Вторую неделю жарюсь здесь. Водки хотите?
– А можно? Нас ведь допрашивать сейчас будут, протокол задержания составлять.
– Не переживайте, до утра никто о вас не вспомнит. А ночью здесь холодно, да и комары спать не дадут.
– Разливай!
– Чашек нет, из горла по кругу. Вот хлеб, соль, луковица.
Казалось невероятным, что находишься под арестом, сидишь в тюрьме, пьёшь водку, греясь у небольшого костра, разожжённого в пепельнице из ржавого обода заднего колёса грузового автомобиля. Смотришь в его пламя, и в подсознании всплывает что-то древнее, оставшееся от наших доисторических предков. Всего каких-то несколько часов назад я лечил больных солдатиков, перебинтовывая нагноившиеся потёртости стоп и вставляя дренажи во вскрытые флегмоны, а сейчас меня подозревают в шпионаже, отбирают личное оружие и удостоверение личности. Жизнь умеет преподносить сюрпризы. В армии никогда не знаешь, что тебя ждёт. Планируешь одно – за тебя решают другое.
Но наши наихудшие опасения не сбылись. Как только мы стали укладываться на лавку, разводящий привёл к нам старшего прапорщика Степаныча, которой здесь знал всех и всё. Он был одет в новенькую горку (камуфляж горного спецназа), представился замкомбатом, забрал моё оружие, наши документы и освободил из заточения. Трёхчасовый плен закончился. Вечером наша история облетела весь лагерь, и утром не было отбоя от вопросов. Ну а когда через две недели из отпуска вернулся комбат, он объявил нам по выговору и отчитал в самой жёсткой форме.
По-индейски
Когда штатного начфина за растрату казны батальона отстранили от должности и направили командовать взводом солдат, на его место назначили выпускника Воронежского института радиоэлектроники. «Офицер хорошо зарекомендовал себя по службе, имел подход к подчинённым и командованию», как обычно и пишут в служебной характеристике.
– Не
