что за золотую монету он был готов станцевать перед посетителями в одном лишь исподние. Благо таких случаев еще не происходило. В конце каждого дня дядя Мазим по три раза пересчитывал кассу, и да спасет его Лиенна, если Дэнрик что-то неправильно подсчитал и неверно взял плату у клиента, или самое ужасное – оставил при себе пару медяков.
– Все хорошо, дядя. – успокоил его Дэнрик. – Расскажи, что произошло, после того как я… ну… упал.
– О, это было ужасно. Они все разрушили, ничего не оставили! – эмоционально размахивая руками вскрикивал дядя Мазим, – Чертовы риконцы, зачем они вообще сюда пришли!? Да и наши тоже хороши! Нахватали мои табуретки да кружки что мечи! А спросить то, с кого? С кого спрашивать? А не с кого! Ящеры убежали! Хроновы отродья! А пьянчуги? Кто погиб, кто при смерти лежит. Так я сейчас пойду к ним монеты спрашивать, народ сразу меня извергом проклянет! Как же так можно – человек одной ногой на том свете, а я с него за посуду требовать пришел! А мне что? К Мэнкору теперь идти что ли!? Пора бы уже табличку вешать у входа – «Входить только людям и гномам!».
Дядя Мазим замолчал, лицо его пылало алым жаром, а глаза яростно бегали из стороны в сторону. Похоже он ни с кем не обсуждал вчерашнюю ситуацию и ему надо было выговориться.
– Я уже все подсчитал, – более спокойно продолжил дядя, – вчерашний заработок покроет кое какие затраты на новую мебель и ремонт. Часть денег пойдет на провиант и выпивку. Склад пустой! Придется поднять цены на пиво и эль. Сперва будет трудно, очень трудно, но мы отобьем затраченное! А теперь, – Дэнрик, задержал дыхание, – «О, нет. Я знаю этот взгляд!», – у нас много работы! – доброты дяди как не бывало, – живо тащи щетки, метлу и ведра! Чтобы к вечеру этих пятен здесь не было. То же мне, герой! Ты мне еще за разбитый бочонок с пивом ответишь!
