были любопытными, уставшими и глубокими, и Хюльда отчитала себя за то, что не разглядела того, что видела мисс Тэйлор. Ей не требовалось ясновидение, чтобы установить, что этого мужчину беспокоит его прошлое, а не просто жизнь, общающаяся с ним каждую ночь. Она была так поглощена Мирой и БИХОКом…
Она пересекла комнату, схватила кресло с розовой обивкой и перетащила его через индийский ковер, чтобы сидеть рядом и смотреть ему в лицо.
– Я уеду рано утром. Но почему ты откладываешь Кэттлкорн?
Мерритт поморщился, и она почти пожалела, что спросила.
– Из-за Гиффорда, разумеется.
Она нахмурилась, глядя на него.
Он вздохнул.
– Мне сперва нужно привести в порядок кое-какие дела. Потерял счет времени.
Гиффорд был отговоркой, а остальное – в лучшем случае полуправдой. Она подумала было дожать этот вопрос, но он выглядел таким изможденным. Таким измученным.
– Я могу поехать с тобой, если хочешь. В Кэттлкорн.
Он выгнул бровь, и легчайшая, искренняя улыбка коснулась его губ, вызвав у нее тихий трепет.
– Путешествие с мужчиной, один на один, чтобы познакомиться с его семьей, ага?
Хюльда закатила глаза.
– Мы, конечно же, можем взять с собой мистера Портендорфера и даже мисс Тэйлор. Не то чтобы кто-нибудь в Кэттлкорне знал, кто я такая, или им было до этого дело.
Улыбка задержалась на миг, потом угасла.
– У тебя этот бардак с БИХОКом.
– Уверена, отдел международных отношений сможет обойтись и без того, что я буду заглядывать им через плечо, – хотя, по правде говоря, нервы принялись собираться у нее в животе подобно рою мошек. Как плохо это отразится на ее репутации, если она возьмет не что иное, как внеплановый отпуск, когда институт находится в столь плачевном состоянии? – И мисс Стиверус весьма способна, – добавила Хюльда, хотя и пришлось слегка приврать.
– А если Мира ответит? Ты ведь отослала все эти письма на адреса ее друзей.
Она поколебалась.
– Ну, мы ведь уедем не очень надолго… – хотя эта мысль наполнила ее дискомфортом.
Мерритт кивнул, снова выглядывая в окно. Молчание – не лишенное уюта – повисло между ними. Несколько биений сердца прошло, прежде чем его взгляд снова упал на нее, и смотрел он достаточно долго, чтобы Хюльде стало неловко.
Она провела языком по зубам, боясь, что что-то застряло в них после ужина.
– Ты прекрасна, – сказал он.
Язык у нее онемел. Жар снова затопил щеки – если бы она могла загадать всего одно желание, то попросила бы меньше краснеть! По крайней мере, цвет ее лица сейчас подходил отделке комнаты. Она прочистила горло так тихо, как только могла.
– Хорошая попытка сменить тему, но тебе придется постараться получше.
Он моргнул.
– Получше?
Она
