Во что, в чей полигон, превратилось «постсоветское пространство»…
Прекрасно помню, как, потеряв душевное равновесие, разуверившись во всем, я на время бросил журналистику и пошел работать ночным сторожем: я не захотел стать рупором того, что не понимаю и не принимаю. А только ради денег выдавать какие-то писульки…
Великая Октябрьская революция – это не продукт кучки авантюристов, это продукт Системы, который сам стал Системой. Когда ты живой человек, а не ее безвольный винтик, она (Система) пройдет по тебе многотонным катком: либо сравняет со всеми, либо раздавит. Как по мне, по моим близким прошелся этот каток, я прочувствовал глубже и понял только тогда, когда бороду покинул последний черный волосок. Она (Великая Октябрьская) все еще не отпустила меня, не отпустила миллионы моих соотечественников, Россию. Да, она строптиво выбирается из ее пут, но Системе это не по нраву. Да, мы, как некоторые, не шьем трусы рисунка государственного флага, с государственной символикой «на точке патриотизма», но мы стали УВАЖАТЬ себя, свою страну. Может до трусов из госфлага дело не дойдет, но мы, надеюсь, снова начнем писать слова «Отечество» и «Родина» с большой буквы.
И последнее.
Много лет назад, на стыке эпох Ельцына и Путина, я попытался понять, сформулировать[9] что такое общенациональная идея для нас, россиян, для современной России:
Искринка. Российская общенациональная идея
Российская общенациональная идея… Что это такое? Какая она есть (если есть) и какая должна быть? Непросто ответить на эти вопросы, но мы попробуем. С нашей «колокольни».
…От неизлечимой болезни умер сын моих друзей. Совсем юный мальчишка, пятнадцати лет от роду, но сильный духом МУЖЧИНА, который до последнего дыхания боролся за ЖИЗНЬ и подпитывал близких своей ВЕРОЙ. Даже когда понял, что…
Я смотрел на растущий земляной бугорок, который затем бережно и с любовью укрыли цветами, и не мог сдержать слёз. Словно ушёл из жизни не чей-то, а мой родной человечек…
– Слышь, с бородой, можно задать вопрос? – прошамкал рядом пьяненький мужичок.
– Какой?
– Нет, пожалуй, не стоит…
– Пожалуй, – согласился я, хотя мог бы сказать:
Я – отец, который тоже не успел нарадоваться своим ребёнком, крошечным созданием, который очень рано ушёл из жизни.
Я – отец, который своими руками мастерил гроб, копал могилку для своего сына и собственными руками положил его в промозглую землю.
Я – отец, у которого у свежей могилки снова начала кровоточить в сердце зажившая, казалось, за долгие годы, рана…
Я – отец для каждого неоперившегося птенца, который нуждается в тепле и поддержке, будь он рыженький или черненький, узкоглазый или темнокожий.
Я – отец, который хочет, чтобы в нашей России люди друг к дружке тянулись не только вокруг свежей могилки
Журнал «Очень кстати» 7/2003, колонка редактора.
