радовало это не больше, чем объятия княжича. Верно, потому она не услышала осторожных шагов. А может тот, кто приближался к ней, умел ходить так, что не услышал бы никто. Крапива вздрогнула лишь тогда, когда одеяло легло на плечи.
– Стэпные ночи холодны, – Шатай стоял рядом и глядел на серебряную гладь, а не на девку.
Крапива открыла рот, но так и не нашлась, что сказать. Поблагодарить? Повиниться? Соврать или попросить о помощи? Она молча обвила руками ногу шляха, а тот, мигом растеряв всю спесь, сел рядом и обнял её поверх одеяла. Он кивнул на дремлющего неподалёку пленника.
– Хочэшь, я убью его?
Крапива шмыгнула носом.
– Слишком долго я его лечила, чтобы вот так сразу убивать.
– Хочэшь, убью кого-нибудь другого?
– Нет, что ты… Вы… в степи не ценят чужой жизни?
– Мёртвые зэмли жестоки. Слабый всё равно нэ выживэт.
– Но вы лечите раненых!
– Мы нэ спасаем обрэчённых.
Почудилось, или шлях взаправду покосился на княжича с сочувствием?
– Поэтому… та тварь из-под земли… никто не спасал Бруна.
– Брун мог умерэть один. Или могли умерэть всэ. Развэ лучше умерэть всэм?
Крапива вздохнула.
– Лучше никому не умирать.
Чем сильнее сгущалась тьма, тем ярче сияли купающиеся в озере звёзды. Они тонули в ледяной черноте, но не пропадали, а упрямо топорщились острыми гранями. Так светятся на чёрном плаще Хозяйки Тени души тех, кого она уводит за собою. И Холодок, старый Айз, перерубленный надвое пёс, бросившийся защищать хозяина, все, кого наперечёт знала Крапива, тоже светили где-то там. А травознайка сидела на берегу и уже не могла помочь никому из них. Могла лишь тем, кто остался.
– Я тоже слабая, – сказала вдруг она. – Я слабая, и я могла умереть там, в яме. Но ты не бросил меня.
Шатай подогнул под себя ноги и долго вдумчиво обрывал лепестки с попавшегося под руку дубровника. И таким потерянным выглядел в тот миг! Потерянным и… юным? Впервые Крапива поняла, что гордый шлях не многим старше неё. В седле держался, словно и правда родился в нём, с мечом управлялся и не раз сам под чьим-то клинком оказывался… Но едва ли пережил два десятка зим. И не было у него ни сладкого пирога, матерью к празднику спечённого, ни отца, в бойню готового кинуться на защиту родного чада. Был лишь конь да кривой меч, поющий свою страшную песню. Где ж тут вырасти добрым да ласковым?
– Почему ты не бросил меня? – спросила Крапива.
– Потому что я взял тэбя в сэдло. Поклялся защищать перэд Рожаницей.
Вот оно как. «Шляхи жадны до женщин», – сказал Влас. Сказал, а сам не понял. Не жадны – бережливы.
Юный шлях, забрав с собою из разорённой деревни девицу, с нею вместе посадил на коня Лихо. Кто станет ответ держать, коли девица окажется лгуньей? Он и станет.
Крапива вызвала в памяти обиженно вскрикнувшего Холодка, когда за ним пришла Хозяйка Тени. Больше не сыграет на свирели первый парень Тяпенок, а
