вошла в уютную и довольно нарядную комнату, предназначенную для успокоения совести семей, помещающих сюда своих близких. Черный сюртук превосходной шерсти свободно болтался на высокой фигуре графа – явный признак того, что в последнее время он похудел. Его впалые щеки покрылись едва ухоженной серебряной бородой, а глаза, обычно голубые, как у сына, сейчас были темными от страха.
– Мой сын? Вы видели его?
Маргарет закрыла за собой дверь, оттягивая момент. Она изучала кружево, покрывавшее небольшой столик у камина. Помощь членам семьи в понимании разрушительных действий их близких никогда не была легкой или приятной задачей. Маргарет встретилась глазами с его полным надежды взглядом.
– Видела, милорд.
– И вы поможете ему? – Сомнение сделало голос старика совсем тонким. Его руки слегка тряслись, то ли от напряжения, то ли от болезней, Маргарет не знала. – Никто больше не поможет.
«Никто больше не поможет».
Разумеется, поэтому он к ней и обратился. Ей было грустно от того, что часто слишком много времени требовалось сильным мира сего, чтобы обратиться за помощью к женщине, какой бы квалифицированной она ни была.
Спокойно сложив руки перед собой, она утешительно кивнула:
– Да, я помогу, милорд.
Нарушив все приличия, граф бросился через комнату и сжал ладони Мэгги в своих. Он быстро поднес их к губам и поцеловал так, словно кающийся целует пыльные останки священной реликвии. Его усы резко касались ее кожи, пока он бормотал:
– Спасибо вам, дорогая, спасибо.
Маргарет уставилась на склоненную седую голову старика и на мгновение задумалась о своем отце. О лорде, лишенном реальной власти и средств, лорде, который подвел своих людей. Он был так раздавлен отчаянием.
Комната начала сжиматься, надвигаясь на нее, высасывая воздух из легких. В отличие от графа их отец был в отчаянии не из-за одного человека, а из-за миллионов, которых видел в общих могилах на пышных зеленых склонах или отосланных, словно скот, на переполненных грязных кораблях.
Земля Господа. Ее земля. Такая прекрасная, что захватывает дух… Но красота служит только болезненным фоном для тел, которые едва кажутся человеческими, когда их все вместе закапывают в землю. На короткое мгновение запах щелочи обжег ноздри Маргарет, и она выдернула руки, пока темные годы ее юности не всплыли в бóльших подробностях.
– Это непростая задача, милорд. Он в плохом состоянии, но это возможно.
Он кивнул, решительно соглашаясь.
– Ведь он не сумасшедший? Только пристрастился к выпивке и опиуму?
Она помедлила, стараясь быть честной.
– Я не думаю, что он безумен, но им управляет боль, и нам придется разобраться с этим.
Граф нахмурился, а затем выдавил слабую нервную улыбку.
– Будьте уверены, леди Маргарет, у него получится. Он сильной породы.
Порода.
