более вежливым тоном с человеком, который поддерживает в этом месте порядок? – Пока женщина придумывала, что ответить, он поднял руку, успокаивая ее, а сам повернулся к полицейскому и тихо заговорил: – Билл, ты же знаешь, что она живет на деньги, вырученные от продажи этих ниток. Забрать их – то же самое, что вытащить у нее кусок хлеба изо рта. Имей сердце, парень.
– Она оскорбляла меня как хотела.
– Улогий-кривоногий? – поддела его женщина. – Так, что ли?
Констебль прищурился.
– Мэгги! – тихо предупредил Рэнсом, бросив на нее многозначительный взгляд. – Перестань обзывать человека. На твоем месте я предложил бы ему кусок ленты для его возлюбленной.
– У меня нет возлюбленной, – пробормотал констебль.
– Я в шоке! – ядовито произнесла Мэгги.
Рэнсом мягко взял ее за подбородок.
Тяжело вздохнув, женщина повернулась к полицейскому и все с тем же ирландским акцентом произнесла:
– О, я сгораю от стыда! Я подарю вам ленту.
– И что мне с ней делать? – нахмурился Макшихи.
– Ты что, тупой? – возмутилась Мэгги. – Подари ее девушке, которая тебе нравится, и скажи, что лента идет к ее глазам.
Без всякого желания констебль вернул ей корзинку.
– Slan, Eatan, – сказала Мэгги и принялась отмерять ленту.
Когда они отошли на приличное расстояние, Гаррет спросила:
– Что она вам сказала?
– Ирландцы из суеверия не говорят «до свидания», а вместо этого употребляют слово «slan», что означает «иди с миром».
– А второе слово?
– Так ирландцы произносят мое имя.
Гаррет решила, что три этих слога звучат просто очаровательно, как музыкальный напев.
– Мне нравится, – задумчиво протянула она. – Но ваша фамилия… Рэнсом… Она ведь английская, да?
– Уже триста лет Рэнсомы живут в Уэстмите. Не заставляйте меня доказывать на людях, что я ирландец. Мы оба можем оказаться в неловком положении.
– Это ни к чему, – заверила его Гаррет и усмехнулась.
На ходу его свободная рука соскользнула ей на талию.
– Вы уже бывали в этом квартале?
– Однажды пришлось. – Гаррет кивнула в сторону церкви с одинокой колокольней, возвышавшейся над местностью. – Это же Святой Иаков, да?
– Да. А вон то здание – Кэнонбери-хаус. В нем давным-давно жил лорд-мэр со своей дочерью Элизабет. – Рэнсом показал на особняк в отдалении. – Когда ему стало известно, что Элизабет влюбилась в молодого лорда Комптона, он запретил ей выходить замуж и запер в башне. Но Комптону все-таки удалось выкрасть ее из дома: он вынес Элизабет в корзине булочника, – и вскоре они поженились.
– Как же она уместилась в корзине? – недоверчиво спросила Гаррет.
– В то время корзины обычно были большого размера, их носили на спине.
– Все равно не могу
