style="font-size:15px;"> в куплетах!
Последовали за мной
холодной зимой
два тяжких груза:
жена моя – муза
и рифма –
строкой…
Рельсовым набатом,
звуком вагонных колец
утекла безвозвратно,
конец…
***
Я полутень
и кто-то полу,
прибитый трехкубовым к полу,
варил на плахе краску дня я,
а сердце,
мысли просклоняя,
уже готовилось к развязке,
и кровь,
приняв иную вязкость,
по мокровениям заерзав,
учило пульс мой ритму Морзе;
я полутень
и кто-то полу,
уже распластанный по полу…
Свисает выше локтя стяг,
и жизнь в абсциссных плоскостях…
***
Мои худые вены,
простите вы,
как флейта,
вдоль исколоты,
игла – подруга тетивы,
с*ка бестолковая.
Шаткими натянута нервами,
наугад
влекома,
летит, не видя
над курганом тела моего.
Чем сегодня я тебя обидел?
Рука моя все-таки флейта,
на «вы» перед нею я, ниц,
предлагаю, культурно попейте
из бокала по имени шприц.
Не пьет – противится,
может сыграть на флейте-урне
попадется змея-дивица
на фальшивом ноктюрне.
***
Ты знаешь, нет моей любви преград,
пусть ты в руках чужих резвишься томно,
я каждую неверность мог бы оправдать
в душе своей безапелляционно.
Но не прощу, когда любовь свою
отдашь тому, кто взгляда не достоин,
я каждому посмертно отомщу,
на их могилах жирный крест состроя.
Я б каждый клок бумаги приручил
и, если б надо было, перерезал вены,
не знала чтоб ты вкус других чернил,
кроме багра крови моей верной.
Я б всех на свете ощипал гусей,
чтоб ни один заучка институтский
тебя пером обидеть не посмел
и не назвал сквозь строчки прост*туткой.
…Но, милая, я там тону и тут,
и вместо
