недавно здесь живу, но бабушки на лавочке рассказали, что с вами случилось, вот я и подумала, вдруг вам одиноко или приготовить некому.
С улыбкой протянула накрытый салфеткой мясной пирог. Она не пекла уже много лет, но заявиться в гости с магазинной выпечкой было бы ещё хуже. Тамара Алексеевна не выразила ни удивления, ни раздражения и молча указала рукой в сторону гостиной.
Шагнув за порог, Кара оказалась в золотисто-зелёном полумраке. Закатный свет проникал через прозрачные занавески и заливал комнату жидким мёдом. Повсюду стояли живые растения. На подоконнике пестрели фиалки и орхидеи, по углам возвышались разросшиеся фикусы и драцены. Воздух, как в оранжерее, был влажным, тёплым, сладким. Массивная мебель из тёмного дерева поблёскивала лакированной поверхностью, в шкафу за стеклянными дверцами прижимались друг к другу разноцветными корешками сотни книг.
Тамара Алексеевна пригласила гостью присесть на диван за овальный столик, а сама просеменила на кухню.
Кара выждала пару минут и последовала за хозяйкой, чтобы помочь. Антикварный металлический поднос с фарфоровым чайником и изящными чашками ей одной не донести.
Скоро женщины уселись в гостиной и приступили к пирогу. К счастью, и тесто получилось мягким, и начинка сочной. Кара знала, что умеет располагать людей к себе не хуже, чем врать и притворяться, но Тамара Алексеевна сразу раскусила заговор:
– Значит, Тим подсуетился. Всё ему неймётся, всё переживает. Он хороший сын, да только рано меня со счетов списывать. Я сама себе хозяйка. Ладно, девочка, готовишь ты вкусно, спасибо, но не приходи больше. Не люблю, когда мне врут.
Кара вспыхнула:
– А знаете, почему вам врут?
Женщина вопросительно подняла бровь.
– Потому что вы гордячка и не умеете просить помощи, когда она нужна. А она вам нужна. Вы даже чайник из кухни не можете принести.
Тамара Алексеевна замерла, а потом расхохоталась низким бархатистым смехом.
– Вот сейчас ты сказала правду.
Выпрямив спину, Кара грациозно поднялась с дивана и направилась к двери. Оказавшись в подъезде, она прижала руки к горящим щекам, как нашкодившая школьница, которую выгнали с урока. «Не приходить больше? Как бы не так, старая грымза!»
Тимур нагрянул через неделю. Без звонка.
– Навещал мать и спустился к тебе на минутку, – заявил он, без приглашения проходя на кухню.
Кара последовала за ним, удивляясь, почему присутствие этого мужчины, который так беспардонно нарушает её личные границы, нисколько не раздражает. Словно они друзья, которые в детстве вместе лазали по деревьям и тайком курили украденные у родителей сигареты.
– Ты была у неё? – спросил Тимур, поудобнее устраиваясь на диванчике.
– А разве она не рассказала, как разоблачила наш обман и с позором выставила меня за дверь?
– Вот чёрт! Ни словом не обмолвилась. Значит, злится. Или наоборот, задумала что-то. Придётся снова искать
