улице – звякнуло разбитое стекло.
Кто-то закричал. Я не понял, мужчина или женщина. Вопль был пронзительный и полный отчаяния. В ночной тиши он казался удивительно громким.
Кричали от ужаса. Кричал человек.
Человек, живший на моей улице.
За криком последовала бешеная пальба. Должно быть, кто-то схватился за пистолет. Еще один крик, нечеловечески резкий, с металлическим призвуком. Затем долгий вой, вспышка, и что-то красное и мерцающее упало на автомобиль в сотне ярдов от замка. На четверть секунды все замерло, а затем взорвался бензобак, и машина превратилась в огненный шар.
Фигуры, то ли покрытые шерстью, то ли одетые в меховую одежду, бросились к открытым дверям первого из домов, в которых квартиры сдаются внаем. В таких жилищах редко можно встретить мало-мальски эффективные пороги, через которые сверхъестественные существа не могут переступить без приглашения, поэтому о какой-то защите против злых сил говорить не приходится.
Живот подвело от страха и ярости. Физиологические инстинкты побуждали броситься в бой, и хищническая территориальность Зимней мантии не возражала. О нет, ей только и хотелось, что защитить ареал обитания, причинить боль, разорвать врагов на куски, и эти желания пульсировали в моих венах с каждым ударом сердца.
– Вон там. – Я указал дрожащим пальцем. – Надо им помочь.
– В этом сражении у нас другая роль, – возразил Ваддерунг.
Снизу донесся еще один крик. На сей раз ошибки быть не могло.
Кричал ребенок. Пронзительно, на одной ноте.
– Хосс, – предостерег меня Эбинизер.
Но я его не видел. Поле зрения сузилось до размеров тоннеля. Грудь заходила ходуном.
Я взглянул влево. В тоннеле моего зрения Мэб казалась тонкой полосой бледного света. Глаза ясные, кошачьи, прищуренные. Она наблюдала за мной.
– Надо помочь, – сказал я громче и тверже.
Мэб обнажила клыки.
– Нельзя, – ответил Эбинизер. – Хосс, их слишком много. Нельзя вступать в бой, пока не оценим обстановку.
Я окинул крышу взглядом. Затем сказал:
– Ну вас всех к черту.
И сделал то, чего старался не делать уже несколько месяцев. Скажу больше, каждый день я работал над тем, чтобы этого не случилось.
Я дал волю Зимней мантии.
Спрыгнул с крыши и устремился к земле, размахивая руками и ногами наподобие вертолетного винта в режиме авторотации. Врезавшись в тротуар, я позволил телу принять удар на точки естественного сгиба, кувырнулся вперед, а когда вскочил на ноги, уже бежал со скоростью и сноровкой дикого зверя.
Тяжелый глухой стук, и рядом со мной приземлился тысячефунтовый Речные Плечи. В груди у него урчал боевой рык, предвещавший тектонические сдвиги. Впереди взорвался еще один автомобиль. Огненный шар коснулся стены съемного дома, и та немедленно вспыхнула. Из дверей высыпали трудноразличимые человеческие фигуры.
А мы со снежным человеком –
