на этот раз Сашка решился на совет. – Перебесится и всё вернётся на круги своя.
– Не могу я, не могу! Уйду!
– Не торопись. Уйти ты всегда успеешь. Уходя, надо знать, как вернуться обратно, – у Сашки проснулись вдруг философские начала.
– Ну и? Слишком уж ты мутно говоришь.
– Есть мудрая китайская поговорка, – Сашка достал последний козырь.
– А причём тут китайцы?
– Она гласит, что надо подождать на берегу реки, пока мимо проплывёт труп тигра.
– Ты на что намекаешь, философ? Ленкин труп? Или того? Предлагаешь убить их, что ли?
– Дурак ты, Петя. Это образно так говорят китайцы.
– Поясни!
– Я же говорю, что Ленка перебесится и вернётся к тебе. У того ведь тоже семья, двое детей. Я узнавал. У Ленки и хахаля её этот, как его? Блудулизм у них, во как. Это болезнь возрастная такая. Она проходит. Ты только жди, не торопись рвать по живому. Светланка у тебя есть. Это – главное.
– А ты откуда знаешь про болезнь, про блудулизм?
– Книги читаю, а не устав караульной службы и не уголовный кодекс, – глубокомысленно изрёк Сашка.
– О-го-го! – с нотками восхищения произнёс товарищ. – А у нас почему её нет, болезни этой? У тебя? У меня? У твоей Таньки?
– Она у того бывает, у кого ума маловато. Это умственная болезнь. Черепная коробка есть, а мозги в ней болтаются, как это, что в проруби. Мало их на объём черепа. Пустота в коробке заполняется блудулизмом. Это как раковые клетки, только не смертельно. Лечится временем. Ну, и ещё кое-чем, более кардинальным, но тебе при твоих данных лучше не знать.
– Ух, ты! – опять восхитился познаниями друга, и на всякий случай потрогал свою голову.
…Сегодня Петя пришёл чуть раньше со службы.
Собрал в чемодан одежду, сложил полицейскую амуницию. Вчера договорился и снял квартиру. Больше терпеть сил не стало. Потом заберёт к себе Светку.
Он взял вещи, направился к выходу.
В это время открылась дверь в детскую комнату.
– Т-т-ты п-п-почему дома? Почему так рано из школы? – заволновался вдруг Пётр.
И увидел глаза дочери: родные-преродные, голубые, большие, большущие, полные чистых-пречистых слёз.
– Папа! Папенька! Не уходи, папочка, миленький, не-у-хо-ди-и-и-и, родной мой!
Светка кинулась к нему, прижалась худеньким тельцем, дрожала вся.
Если бы в это мгновение у Петьки отрывали бы руку, ногу, четвертовали бы его, по кусочку откусывая живую плоть, жгли бы на медленном огне – он бы стерпел. И звука бы не издал. Помимо того, что он добрый, он ещё и сильный. Но слёзы дочурки… этого Петя вынести не мог! По определению. От слова совсем.
– Что ты, что ты!
Он прижимал самого родного на свете человечка и с трудом сдерживал себя, чтобы не заплакать. И мучительно подбирал слова:
– Что ты, что ты! Это я в гараж…
