слово «свобода» не имело даже своего иероглифа, появившегося позднее, в веке где–то девятнадцатом. Именно в тот самый период, когда классы стали терять свою актуальность. Но это деление на классы осталось объективной реальностью среди чиновнического аппарата, где сама среда обитания предполагала их наличие. А также в системе вооружённых сил, ведь без него не могла существовать армия.
Но были и социальные группы, где соблюдалась иерархия всегда, в которых если и была свобода, то лишь как выбор. Или стать частью сословия, или умереть. Такие сообщества называли преступными, хотя преступления, совершаемые ими, ничем не отличались от преступлений, совершаемых государством, где они существовали.
– Тахиро, – невероятно толстый даже для японцев мужчина неопределённого возраста, погруженный в кресло по самое не могу, чиркнул зажигалкой, чтоб прикурить дорогую кубинскую сигару, произнёс имя человека, стоявшего напротив него и в почтении склонившего голову.
Это был хозяин дома, напоминающего крепость средних веков. Настолько он был защищён от всевозможных проблем, а также от внешних и внутренних врагов, которые давно имели виды на его владельца. Расположенный в пригороде Токио, в одном из самых престижных районов столицы, хотя и построенный лет пятьдесят назад, он отдалённо напоминал непреодолимую цитадель как системой защиты, так и внешним видом. Огромное количество датчиков и видеокамер, в графическом порядке установленных в укромных местах, позволяло видеть практически всю территорию и в случае необходимости предупредить его хозяев о целесообразности скрыться по потайному ходу, прорытому лет тридцать назад уже новым владельцем.
Одновременно в здании находилось двадцать человек, из которых большая часть относилась к охранникам. Ими командовал стоящий перед боссом – Тахиро Фуджиоки, прозванный за преданность «Ину» – собакой. Он был гораздо моложе хозяина настолько, насколько тот был моложе Будды.
– Тахиро, – ещё раз внушительно проговорил мужчина с сигарой в зубах, – Этот человек, – он щёлкнул пальцами. – У тебя не должно быть проблем.
Пренебрежительно относясь к европейцам, хозяин дома был искренне уверен в превосходстве жёлтой расы над остальными, и лишь чёрным он давал небольшой шанс в баскетболе, который обожал. Эдакий апартеид наоборот. Но дух сей был частью мировоззрения не только хозяина, но и многочисленных подчинённых этого уверенного в себе монстра, если судить по ширине талии. Он пренебрежительно отзывался о ком угодно, но только не о себе.
– Да, господин, – голова с короткой стрижкой, сидящая на мощной шее, растущей из покатых плеч, склонилась ещё ниже. Хотя в позе человека читалось почтение, оно было полно достоинства и внутренней силы, которая могла вырваться из телесной оболочки в любую минуту, круша все вокруг.
– Надо, чтобы все было сделано тихо. Ты понимаешь? Именно туда приведёт…, как у нас говорят… «утка», которую и следует распотрошить. Ты понимаешь, насколько это важно для всех нас?
– Да,
