умолк.
Бросив на него насмешливый взгляд, она сказала:
– Ладно, перейдем от секса к социализации.
– Что вы имеете в виду? – спросил он, ожидая подвоха.
– Ничего особенного, – пожала она плечами. – Просто женщины в большинстве своем предпочитают состоять в браке. Жены же Свиридова не просто разведены, а имеют неофициальный статус соломенных вдов!
– И вы думаете, что они решили стать вдовами не соломенными, а подлинными? – не выдержав, усмехнулся он.
– Почему бы и нет? – пожала плечам Мирослава. – Теперь-то получилось все как бы по-честному.
– Честным вы называете убийство? – голос Миндаугаса прозвучал недоверчиво.
– Нет! Честным я считаю то, что теперь они не только разведены официально, но и свободны от его притязаний.
– И подачек, – напомнил он.
– Угу, – кивнула Мирослава, – теперь каждая из них получит солидный куш!
– То есть? Разве все достанется не его последней жене?
– Тоже мне юрист, – хмыкнула она. – Наследниками кроме жены Лии станут все дети Свиридова. А их матери, то есть все его бывшие жены, станут опекунами своих несовершеннолетних детей и таким образом дотянутся до денег Свиридова.
– Вы все это так живописуете, что у меня начинает складываться уверенность, что к убийству Леонтия причастны все его жены. Но в реальности это невозможно!
Мирослава весело рассмеялась и сказала:
– В таком случае перейдем к партнеру отца Леонтия, Всеволоду Анатольевичу Крутову.
– Его вы тоже подозреваете?
– А почему нет? – сделала вид, что удивилась, Мирослава.
– Зачем ему убивать сына своего бывшего партнера? Насколько я понял, Леонтий продал ему долю отца и в дела фирмы не лез.
– Так-то оно так, – согласилась Мирослава. – Но, как сообщила нам Аграфена Тихоновна, Всеволод Анатольевич до сих пор не расплатился с Леонтием полностью.
– Ну и что? Это не повод для убийства.
– Отчего же? Очень даже весомый повод. Можно допустить, что Крутов не захотел отдавать Леонтию оставшуюся сумму задолженности. К тому же, вне сомнения, у Крутова есть свои собственные дети. Скорее всего, они усердно трудятся наравне с отцом. Поэтому бизнесмен, имеющий за плечами девяностые годы, мог не увидеть ничего плохого в избавлении от трутня.
– Да, я наслышан о том, что рабочие пчелы выпихивают осенью трутней из гнезда и оставляют умирать от холода и голода. Но люди все-таки не пчелы.
– Солнышко, – вздохнула Мирослава, – ты упустил из вида одну вещь.
– Какую же? – не понял он.
– Люди хоть и являются существами разумными, по мнению ученых, на самом деле их поступки нередко намного безнравственнее и безжалостнее, чем поступки каких-то там пчел.
– Вот так наслушаешься вас, – проворчал Морис, – и начнешь жалеть, что
