style="font-size:15px;"> – Ничем я уже не занимаюсь! – нетерпеливо перебил ее он. – Там и заниматься нечем! Свиридов этот сам в прорубь сиганул. Видно, изнемог от безделья, – проговорил Наполеонов сердито.
– Что-то мне ни разу не приходилось слышать, чтобы люди сводили счеты с жизнью из-за безделья, тем более если они ни в чем не знали нужды.
– Ты, наверное, имеешь в виду деньги? – спросил он насмешливо.
– Их, родимых, – подтвердила Мирослава.
– Так у него могли быть потребности, которые он не мог удовлетворить за деньги, – гнул свою линию Наполеонов.
– Это какие же такие потребности? – насмешливо спросила Мирослава. – Тяга к знаниям? Невозможность воплотить в жизнь свои интеллектуальные открытия?
– Зря издеваешься, – обиделся Наполеонов. – Почем мне знать, какая муха его укусила. Но факт остается фактом! Никаких следов насилия над Свиридовым ни снаружи, ни изнутри не обнаружено! Так что он самоубийца!
– А я вот с этим вердиктом не согласна! – сказала Мирослава. – И мы приступаем к расследованию.
– Не ожидал от тебя такой оплошности, – хмыкнул Наполеонов, – впрочем, если тебе хочется тянуть деньги из этой глупой гусыни, – поморщился он, – то я ничего не имею против.
– Кого это ты считаешь глупой гусыней? – спросила Мирослава.
– Лутковскую, кого же еще?!
– Не такая уж она и глупая, – заступилась Мирослава за свою клиентку.
– Ну конечно! Никак не может успокоиться! Мне все нервы истрепала! Теперь за вас взялась!
– Имеет право! – отрезала Мирослава. – А тебе, дружок, – Мирослава резко потянула друга детства за острый лисий нос, – пора давно уяснить, что я никогда и ни с кого не тяну, как ты выразился, денег понапрасну.
– Ой, больно! – вскрикнул Наполеонов и ухватился за покрасневший нос. – С ума, что ли, сошла?!
– Думай над словами, которые собираешься произнести, иначе и вовсе без носа можешь остаться.
– Злая ты! – сказал Наполеонов и вытер выступившие на глазах слезы. – Если тебе хочется тратить свое время понапрасну, то флаг тебе в руки! – добавил он сердито.
– Я как-нибудь и без флага справлюсь, – усмехнулась она и спросила: – Афанасий Гаврилович у себя?
– Где же ему еще быть! – все еще сердясь на подругу детства, ответил следователь. – Время-то рабочее.
– Спасибо, Шурочка! – она чмокнула его в рыжеватую макушку и выпорхнула из кабинета.
– Еще подлизывается, злыдня, – проворчал он.
Выйдя из следственного комитета, Мирослава сказала:
– Поехали теперь в управление, хочу поговорить с Афанасием Гавриловичем.
– А к Шахназарову не будете заходить?
– Нет. Ничего нового он мне не скажет. Все то же, что он изложил в заключении и сказал Шуре: никаких повреждений нет, а в легких вода. Это значит, что в прорубь Леонтий Свиридов попал живым.
Незовибатько приходу Мирославы,
