style="font-size:15px;"> – Да делаю, делаю, – ворчливо отозвалась из-за стенки Воронина. – Тут надо время сверить!
– Сколько можно копаться с одним несчастным списком?! – Вспылила Сахарова. – Я не хочу тут до ночи сидеть, у меня дел по горло!
– Ну да, занятая ты наша, дела, конечно, есть только у тебя, а другим ничего не надо! – Плеснула раздражением Настасья. – Прекрати дергать Лидку! Сделает – скинет на верстку!
Маринка открыла рот для ответной отповеди, но вмешался Тоха:
– Девочки-красавицы, не ссорьтесь, не расстраивайте мальчиков! Вы же не хотите, чтобы мы заплакали? Придется нас успокаивать, и вся работа будет парализована! – Вид у него был такой, точно он вот-вот заревет, даже кулаком глаз потер.
Потом Тоха, естественно, разухмылялся во всю физиономию и, как обычно, запустил улыбочную цепную реакцию: все как-то сразу успокоились и повеселели.
Василий хмыкнул под нос. Его гонка даже радовала: пока он был занят по самые уши, никакие видения и странные люди его не беспокоили. Шумский даже убедил себя в том, что прежние казусы – лишь плод его воображения, капризы, так сказать, неопределившейся личности, пребывающей в поиске.
Но не тут-то было: из этого блаженного заблуждения его безжалостно вытряхнули.
Предвкушая майский мини-отпуск, Шумский возвращался домой на подъеме, и вдруг сбился с шага: на подоконнике у лифта он заметил фигуру. Журналиста передернуло так резко, точно сквозь него пропустили электрический разряд. Но уже через мгновение Шумский с облегчением вздохнул: ни кепки, ни трико – это не человек с птичьей тенью, а всего-навсего Михалыч.
– Здравствуйте, помощь нужна? – Дружелюбно поинтересовался разом подобревший Василий.
Михалыч уставился на соседа облачными белесыми глазами из-под пшеничного чуба с мучнистыми прожилками седины. Синь цветущего цикория будто растворилась, выпустив на первый план лихорадочно расширенный зрачок, похожий на мишень для дротика под дрожащими русыми ресницами. Против обыкновения Михалыч не был пьян, и все же лицо налилось краской, словно его жег внутренний жар.
– Ее нет, – проговорил сосед, глядя на Василия, но не видя его.
– Вы супругу потеряли? – Уточнил на всякий случай Шумский и порадовался: нынче вечером на него снизойдет долгожданное спокойствие.
– Я хотел, чтобы она пропала. И она пропала, – кивнул сосед и сразу прибавил в возрасте лет этак пятнадцать.
Он вдруг выбросил в сторону Василия туго сжатую кисть руки. Тот отшатнулся, но Михалыч не собирался драться, просто демонстрировал следы укуса.
– Я впервые в жизни ударил ее, – всхлипнул сосед, отводя облачные глаза. – Хотел, чтобы она замолчала. Я думал, что заткну ей рот, я думал, что это яблоко, – он растерянно взирал на свой кулак. – Я сунул ей в рот яблоко, и она его укусила… Ее губы покраснели…
Это уже смахивало на бред помешанного.
