всех этих фамилий с фотографиями затесалась и супруга Михалыча, но узнать ее Шумский не мог никак: он же понятия не имел ни о том, как та выглядит, ни хотя бы как ее зовут. Ничегошеньки о ней не знал! Да что говорить, она даже и человеком-то для него не была, только раздражающим фактором, завывавшим пронзительней автомобильной сирены. А ведь этот самый фактор жил на расстоянии вытянутой руки и иногда тихонько плакал в ночи. Нет, не фактор. Живой человек, у которого есть лицо и судьба…
И кто его знает, почему, но Василию стало стыдно. Внутри что-то болело, так глубоко, что и не разобрать, где именно.
– Что мы в принципе знаем друг о друге, о тех, кто существует рядом с нами? – Шепнул он в пространство своего жилья.
Из прихожей донеслось явственное шуршание веника, точно он ожил и вознамерился почистить пол. Беспокойный, однако! Шумский не желал задумываться, просто отмахнулся: показалось!
Вместе с женой Михалыча квартира утратила голос и омертвела. Теперь она звучала то хриплым покашливанием соседа, то скрипом диванных пружин под его тяжелым телом. И столь вожделенная тишина вовсе не радовала, наоборот, как-то угнетала, словно в ней притаилось чудовище, ждущее повода, чтобы протянуть теневую лапу к кому-то еще…
Василий отныне постоянно думал об этом. О тенях и пропадающих. Выгружаясь из реальности в сон, журналист озадачивался: куда, собственно, «потеряшки» деваются целыми гроздьями?! И почему не находятся? Не провалились же они в бездну, в конце концов?!
В небе росла луна. Набрякла, как бельмо в черном глазу ночи, обретая силу. Близилось майское полнолуние.
В прихожей снова зашурудил беспокойный веник, заскользил по налипшей на пол заплатке лунного света. Потом протопали по-детски маленькие ножки в сопровождении стариковского ворчания, но Шумский давно вырубился и ничего не слышал.
Глава 7. И прилетел жук
– Ты дома, что ли?! – Задребезжал телефон жизнерадостным и немного трескучим Тохиным голосом.
– Нет, с вами говорит автоответчик, – сострил Василий. – Оставьте сообщение после сигнала «пип-пип-пип».
– О, как повезло мне, недостойному, Величество изволит излить на меня поток своего остроумия, да озарятся светом дни его! – Не остался в долгу собеседник и пьяненько хохотнул.
– Передергиваешь, приятель: такие цветистые пожелания адресовывали скорее восточным султанам. И вообще, ты вроде как пьяный…
– Я просто пьяный, без «вроде». И приглашаю к своему шалашу Твое Величество!
Шумский хотел отказаться, но не успел и слова молвить, как верстальщик его опередил:
– Не отмахивайся трусами! Я же знаю: тебе все равно делать нечего, а мне нужна компания. Пить в одиночку не катит – я ж не алкоголик какой! Так что выручай товарища!
Василий вздохнул:
– Ну и где тебя искать, товарищ?
– Ищи меня недалече, там, где барсук улыбается! – Остался в своем репертуаре Тоха и отключился.
То,
