подошел Иван к брату. – Ты, кажется, дружен с молодым Алеевым.
– Бываю иногда, – потупился тот, – а что?
– Сестру его… видал?
– Липу? Да… тебя она интересует?
– Да я ее и не видал никогда… Завтра еду с отцом смотреть ее.
Табуретка полетела с громом в угол. Сергей вытянулся и, бледный как смерть, двинулся к брату.
– Не смей! – задыхаясь, крикнул он, сжимая кулаки. – Слышишь, Иван, не смей!
Иван невольно попятился назад и наткнулся на вошедшего купца с длинной седой бородой.
Купец посмотрел с удивлением на братьев и приподнял шляпу.
– Ивану Афанасьичу почтение!.. Сергею Афанасьичу нижайшее! – проговорил он, сладко улыбаясь.
– Вы к папаше? – спросил его Иван, приходя в себя и пожимая старику протянутую руку. – Пожалуйте в палатку…
Купец приподнял еще раз шляпу и неторопливо, все с той же сладенькой улыбочкой стал подниматься по лестнице в палатку.
– Да ты что же это, Сергей… ошалел? – сдвинул брови Иван, становясь за конторку.
– Не смей ездить к Алеевым, – подступил снова Сергей к брату, – не смей!
– Вот как! Странные нонче порядки пошли; младшие братья начинают старшими командовать… вот оно что значит, ученье! Ах, дурак, дурак! Кого же мне слушать: тебя иль отца?
– Меня…
– Скажи пожалуйста!
– Меня. Я люблю Липу… слышишь, Иван? Люблю, безумно люблю и никому ее не отдам.
Иван от такого неожиданного признания широко раскрыл глаза и с удивлением уставился на брата.
– Понимаем-с, – проговорил он наконец, и скверная улыбка искривила его пухлые румяные губы, – понимаем-с… роман-с, значит, завели… Ужасно это для меня чувствительно… То-то мне удивительно, что это наш Сереженька все к Алеевым да к Алеевым, а он там амуры завел… Хе-хе-хе…
– Можешь смеяться, Иван, сколько тебе угодно, но если ты только посмеешь жениться на Липе, я тебе враг на всю жизнь…
– Ах, как это для меня страшно… даже убийственно, ей-богу!
– Оставь свои площадные прибаутки в покое. Я тебе говорю серьезно, как брат брату… Нет, больше, как порядочный человек человеку, и ты должен, – слышишь? – должен понять, что дело идет о счастье, о целой жизни близкого тебе человека… ты не видал Липы, не знаешь ее совсем, а я люблю ее… Пойми, брат, люблю и душой, и сердцем… неужели же ты станешь на дороге к моему счастью? Неужели у тебя хватит дерзости исковеркать жизнь двух человек?
– Чудной ты, Сергей, ей-богу… Да разве я сам хочу жениться? Эка невидаль – жена! Отец говорит: женись, и кончено.
– Да разве мало невест помимо Липы? Скажи отцу, что она тебе не нравится.
– Так вот он меня и станет слушать… Да что ты отца-то первый день знаешь? Скажет: гожа! Ну и иди под венец… с ним, брат, разговор короткий…
– Хорошо, я переговорю сам с отцом; но только ты, Иван, дай мне слово, что будешь всеми силами противиться этому браку.
