сообщения. Их было с десяток. Бывшая соседка по парте, некогда миниатюрная и хрупкая, а ныне выглядевшая солидной дородной матроной, кокетливо интересовалась, почему он уже неделю не появляется в Сети. Однокашник по академии, такой же, как и Климанов, заядлый охотник, хвастался свежими трофеями, фотографии которых он выложил на своей страничке. Объявился и еще один друг детства, с кем почти четыре года они таскали штангу в Олимпийской деревне. Ему, как и Лешке, тренеры пророчили большое будущее: оба в неполные шестнадцать выполнили первый разряд, а к семнадцати выиграли первенство Москвы, став кандидатами в мастера спорта.
Правда, потом их пути разошлись. Климанов, готовясь к первенству республики, порвал мышцы на ноге и, провалявшись с месяц, решил, что здоровье дороже призрачной чемпионской славы.
Конечно, уход из спорта стоил ему многого. Весной, когда настала пора идти в армию, он, естественно, не остался служить в Москве в спортроте, как обещал тренер, а уехал аж под Воркуту, в забытый богом конвойный полк. Впрочем, здесь мог бы помочь и отец, похлопотав, чтобы Леху призвали в батальон обеспечения Военно-инженерной академии, где заведовал кафедрой Климанов-старший. Но Павел Афанасьевич, раздосадованный тем, что сын разрушил его мечту, наотрез отказавшись поступать в военное училище, сказал отпрыску, как отрезал: “Вот еще! Пойдешь служить, куда Родина пошлет!”
…“Да, все-таки правильно я сделал, что вовремя бросил этот большой спорт”, – думал Климанов, разглядывая фотографии старого приятеля, выложенные на “Одноклассниках”. Даже на снимках было видно, как за эти годы сдал бывший однокашник по команде, превратившись в бесформенно толстого мужика с одутловатым нездоровым лицом. Сто к одному, что нажил он своими рекордами множество болячек. А вот он, Климанов, в свои тридцать восемь выглядит молодцом, хоть и располнел, но не сильно, а так, чуток брюшко для солидности выпирает. Зато здоров как бык и в отличной форме, потому как штангу до сих пор не забросил окончательно – вон она, в комнате под шведской стенкой на подставке покоится. Два-три раза в неделю майор раскладывает сделанное по заказу кресло-тренажер и жмет от груди привычные сто двадцать кэгэ. Потихонечку тягает, без фанатизма, ибо спортом полезно для себя, а не для рекордов заниматься!
А те, былые тренировки здорово выручали и в армии, когда Лешке на первых порах приходилось постоять за себя, и потом, в милиции – уважала его силу местная шпана! Бывало, одного появления Палыча было достаточно, чтобы утихали драки, а виновники покорно топали за ним в отделение. Впрочем, Юрку Евстафьева – тоже, кстати, в прошлом спортсмена, правда, не штангиста, а борца – “клиенты” побаивались не меньше, а когда тот подался в уголовный розыск, то и вовсе стал для всей этой шушеры почти таким же авторитетным опером, как сам Диденко…
“Черт, Деду надо бы звякнуть, – мысленно хлопнул себя по лбу Климанов. – Ведь к Юрке завтра идем, хорошо бы сброситься и продуктов подкупить… Хотя Петрович мужик
