Он у барина местного заправляющим был. А барин тот и не жил в деревне, ему отчет и деньги слали, тем он и был доволен. А Савельев вел хозяйство. Времена такие были…– Сань, но ты же сам понимаешь, что там бред написан. Ведь понимаешь?
Мы с Сашкой не первый год знакомы, поэтому и спрашивать его можно серьезно. Был моментик, когда наше знакомство могло и дальше зайти. Но то ли я дура, то ли он нерешительный. Мы никогда не обсуждали. Все молчком понимали, каждый про себя, не вслух. А так он много больше меня прочел умных книжек, да и смекалкой превзошел. Словом, Сашка в любой компании был всегда мозговым центром. Не то чтобы мы на его фоне выглядели серыми посредственностями, наверное, просто не хватало духу и воли тянуть лямку умников. Или нам просто лень. А Сашка обладает той долей нужного упрямства и занудства, которая и другим жить не мешает, но и самому не позволяет махнуть рукой на все, когда становиться трудно. Вот только, несмотря на весь его неординарный ум, на всю трезвость и современность его взглядов, на периферии его личности временами рождалось всякое-разное, что в мозгу нормального человека не рождается. Он мог свободно пересказывать лекции о зарождении мифологического сознания, а потом плевать через плечо, когда случайно просыпал соль.
Книгу своего предка он наверняка воспринимал лишь как интересный памятник истории, не более того. Но запись на последних страницах засела моему другу в мозг плотно и не без последствий. Меня поражала его вера, он в этой вере не просто переступал через весь свой скепсис, а переваливался тяжело, всем телом, как если бы лез через высокий забор.
– А что там написано? Читай.
Стоило читать вслух, вполголоса, через строчку посматривая на соседей. Но нас никто не слушал: вагон шелестел разговорами, как забор афишами в ветряную погоду.
«На весеннего Николу приходил Прохор из Малых Прихабов. Пьян был в дугу и долгу не вернул. Хотел было отработать, да я в праздник не велел. В другой день он идти не захотел. В уплату долга рассказал байку про лешачий клад. Божился, что накануне в лесу видел, как леший клад свой прячет. Место указал. Сказкам не верю. Но Прохор глуп, выдумать такое не сумел бы, да и верит своим же словам»…
Сон навалился разом. Снилась под шум колес какая-то несуразица. Будто бы кто-то от кого-то куда-то бежал, кто-то кричал, кто-то плакал. Что к чему разобрать было невозможно. Утром из всей мешанины нервных видений запомнился, и зачем-то очень реалистично, момент, где в руках у меня оказалось семь золотых монет.
5 Путаница
Вышли мы, кажется, в Смоленске. Жутко хотелось спать, потому я по сторонам особо не глазела. Помню, только осталось за спиной что-то белое с зеленым, должно быть большой вокзал, который дальнего следования. Сашка тащил нас уже куда-то через железнодорожный мост. Впереди промелькнула острая красно-коричневая церковь в костылях строительных лесов – реконструкция шла. Но вот мы уже потекли по ступенькам вниз и красивые виды исчезли за бетонными заборами.
Сашка что-то спрашивал на ходу у таких
