Она неслась на пяточке, высоко задрав нос. Пустые банки и бутылки катались по дну, пассажирки визжали, держались за борт.
– Ему больше не наливать! – орала одна, стараясь перекрыть рев мотора. Яркий рубин на перстне оттенял ее бледные опухшие пальцы. Грязные ногти, которыми она впивалась в доску скамейки, ломались.
В ответ смеялись, а лодочник в азарте закладывал очередной резкий вираж.
Первым из лодки выпал Саша, его сразу накрыл бурун. Лодка ушла далеко вперед, а Сашина маленькая голова поплавком качалась на волнах, глаза трезвые, будто и не пил. Он судорожно махал руками в холодной воде, отплевывался, пытался плыть. Следом в воду свалилась девочка, и сразу прыгнула женщина, видимо, мать.
Оставляя шлейф сизого дыма в тумане брызг, напуганный лодочник вернулся, подрулил к людям, заглушил мотор. Все в тревоге, лица напряжены, губы сжаты.
Первой стали вытаскивать девочку.
Лодку качнуло, чудом не перевернулась. Двое для противовеса ринулись на другой борт.
– Саш, помоги Надюше…
– Надюша, руку давай…
– Катенька… сюда садись…
В конце концов выбрались все. Ася разобралась, что девочку зовут Катя, мать – Надя или Надюша. Катю закутали в ватник. – Не больно? – постоянно спрашивала Надя у дочери. – Не больно, – отвечала та, а глаза переполнены страхом и ужасом. Один глаз прикрывала мокрая прядь, второй – с прыгающим взглядом, готовый разрыдаться. А может уже рыдал, но на мокром лице не видно.
Наде кинули на плечи большой газовый платок. Завернулись вдвоем с Сашей, выпили по стакану водки. Надя подняла со дна лодки полоску красной рыбы, сполоснула за бортом, откусила, остаток отдала Саше. Боялись, что замерзнут, но к водке добавилось солнце, оно работало вовсю, старательно выжигало речную влажность и свежесть.
Все сидели молча. Когда лодочник завел мотор, все одновременно вздрогнули, обернулись.
– Хорошо искупались? – лодочник пустил в небо струю дыма. – Только быстро.
Все дружно засмеялись.
Было понятно, что таким манером он пытался просить прощения. И у него получилось.
– Я не умею плавать, – призналась Надя.
– Брось заливать! – Хохот дружно перешел в истерику.
Асю повезли обратно в лагерь. Вода шла вдоль борта ровным тугим потоком. В небе висел жаворонок, заливисто прося мотор утихнуть, дать людям услышать его песню. На другом берегу от лагеря поднимались высокие ели, превращая гору в хвойную шапку – зеленью играли макушки, молодыми гусеницами светились шишки…
Ася узнала ту женщину, которая сидела в кресле, это была Надя или Надюша.
– Это твоя новая мама, – указала мать на Надю.
В ее голосе было столько злобы, что на душе стало муторно. Отец кашлянул, сжал ладони коленями.
– Знакомься! – Мать демонстрировала негатив, словно с удовольствием сильной стойкой
