видел своих родителей со стороны, как чужих людей, юных, несовершенных, слабых, какими я их не представлял.
– Поцелуй меня, – пробормотала мама. – Прогони эти призраки. Скажи, что любишь меня и будешь любить всегда, что бы я ни сделала.
Он охотно исполнил все ее желания. А потом, успокоенная, она попросила его потанцевать с ней. Она снова поставила пластинку, и полилась музыка.
Я видел, как неловко он делал балетные па, столь знакомые мне. У него не хватало грации, чтобы вести такую партнершу, как моя мама. Мне было неудобно за него. Она поставила другую пластинку, танцевальную мелодию. Теперь папа чувствовал себя увереннее. Прижавшись щека к щеке, они скользили по чердаку.
– Мне так не хватает тех бумажных цветов, которые мы видели, просыпаясь, – проговорила мама.
– А помнишь, как внизу под лестницей близнецы смотрели маленький черно-белый телевизор… – с закрытыми глазами сказал папа. – Тебе было в то время только четырнадцать, и, к своему стыду, я уже тогда любил тебя.
К стыду? Почему?
Он не мог знать ее, когда ей было четырнадцать. Я нахмурился, стараясь припомнить, когда они встретились. После того как родители мамы погибли в автомобильной катастрофе, мама и ее сестра Кэрри убежали из дома. Они поехали на автобусе на юг, и одна добрая чернокожая женщина по имени Хенни взяла их домой, к своему хозяину доктору Полу Шеффилду, который великодушно принял двух девочек. Мама там продолжила заниматься балетом и там же встретилась с Джулианом Марке – моим отцом. Я родился вскоре после его гибели. Тогда мама вышла замуж за дядю Пола. Он – отец Барта. Уже потом, много лет спустя, она вышла замуж за приехавшего туда Криса, младшего брата Пола. Значит, откуда ему было знать маму, когда ей было четырнадцать? Неужели они соврали нам? О боже…
Танец закончился, а спор возобновился:
– Я хочу, чтобы ты торжественно пообещала мне, что никогда, никогда не станешь прятать Джори с Бартом на чердаке, даже если завтра я умру и ты решишь выйти замуж немедленно.
Мама отпрянула от него и гордо подняла голову:
– Значит, вот ты какого обо мне мнения? Иди ты к черту, если думаешь, что я настолько похожа на нее! Да, может быть, я и поставила кровати сама. Может быть, я принесла сюда эту корзинку. Но неужели я могла подумать… неужели ты… Крис, ты же знаешь, что я никогда этого не сделаю!
Чего, чего не сделает?
Но он заставил ее поклясться. Ее глаза гневно сверкали, но она повторила за ним все слова клятвы.
Я был зол на папу, я думал о нем лучше. Он должен бы знать, что мама не станет скрывать своих детей. Она любит нас.
Папа схватил корзинку для пикников и выбросил ее через окно. Посмотрел, как она упала, и обернулся к маме:
– Может быть, мы умножаем грехи наших родителей, живя вместе. Может быть, Джори и Барту будет неприятно узнать правду. Но тогда не шепчи мне ночью о том, чтобы взять еще одного ребенка, не склоняй меня к этому! Мы совершили грех, и не надо вовлекать в него еще одну душу! Разве ты не понимаешь,
