Для меня же вы будете членом общества Иисуса – избранным членом, Богом клянусь, сын мой!
– Что же я буду должен делать, чтобы достойно служить Церкви, то есть тому могущественному обществу, в которое я вступлю?
– Я посмотрел на вас, сын мой. Я увидел вашу истинную веру, ваш высокий ум, и предназначил для вас одну из самых трудных, самых опасных, но и самых славных задач. Вы будете в числе наших отборных солдат, посланных к врагу.
– К врагу! – негромко повторил Монклар.
– Я поручаю вам наблюдение за королем Франции.
И монах, уверенный в своей власти, добавил:
– Более всего я желаю знать королевские мысли.
– Насчет чего, отче?
– Всего, сын мой. Но по ходу дела я буду давать вам знать, на что вы особо должны будете направить свою проницательность. А покуда примечайте все, что делает, все, что говорит король, его самые простые поступки, самые незначительные по видимости мысли могут иметь для меня величайшую важность. Для меня – то есть, хотел я сказать, для блага Церкви и для славы Христовой… Послушайте, хотите ли, чтобы я дал вам совет?
– Скажите, отче.
– Итак, каждый вечер, вернувшись домой, запирайтесь в кабинете и записывайте все, что видели и слышали днем. Ведь нет надобности говорить вам, то, что относится к королю, относится и к менее важным вельможам. Словом, пишите историю французского двора. Если вы будете заниматься этим несложным трудом каждый вечер, то наверняка не упустите ни одной подробности…
Монклар безмолвствовал.
– Подумайте еще, сын мой, – поспешно сказал Лойола. – Когда вы почувствуете, что принадлежите Господу – через неделю, через месяц, если хотите, – тогда и сообщите мне.
– Отче, – сказал Монклар, – когда благословите приступить?
– Сей же час, сын мой, – важно ответил Лойола. – А исповедь за всю жизнь я у вас приму, когда вам будет угодно.
– Тотчас же! – воскликнул Монклар.
– Извольте, – сказал Лойола.
Монклар преклонил колени…
Когда Монклар закончил исповедь и поднялся, лицо его было мрачнее прежнего.
– Обеты вы принесете, когда я смогу пойти в какой-нибудь храм, – сказал Лойола. – Но с этой минуты вы наш, сын мой. Я произнес над вашей главой великие и грозные слова, посвящающие вас Господу. Отныне, предав меня, вы предадите самого Бога!
Несколько минут прошло в торжественном молчанье.
Лойола как будто хотел, чтобы Монклар весь проникся теми грозными словами, что произнес сейчас монах.
Монклар же, окончательно приняв на себе свою мерзкую роль, оставался спокоен. Он думал только, что отныне могущественней самого французского короля.
Наконец Лойола заговорил:
– А теперь, сын мой, скажите, удался ли вам поход против воров.
– Нет, отче.
– Так что, бандит Лантене ускользнул от нас?
– Пока да.
– Но
