а перед тем к боярину сбегал да подарками одарил, соврал, что подарки от тверского купчишки. На том и разошлись. А купец-то мне все и выложил. Он с казачком Ивашкой Кривцовым спиной к спине четыре дня проспал.
Ахмед во время своего рассказа так ни разу и не осмелился взглянуть на Урусамбека, докладывал с покорностью и учтивостью, и посол с удовлетворением отметил этот факт про себя. Лишь несколькими произвольными жестами рук к концу доклада Ахмед выдал все нарастающую уверенность в своих действиях. И, наконец, считая, что время для решающего сообщения настало, толстяк, расставляя каждое слово в нужном месте, произнес:
– А тот купец, Великий посол, здесь, за дверью!
Урусамбек ничуть не удивился расторопности Ахмеда, отметив, что задание толстяк выполнил толково. Однако он не исключал, что могло все произойти и по-другому. А вдруг князю Чернышеву стало известно, что он, Урусамбек, с помощью Ахмеда зачем-то разыскивает казака Ивана Кривцова? Что проще всего сделать в такой ситуации? Конечно, подсунуть Ахмеду этого купчишку и заставить Урусамбека поверить его словам.
Но, как бы то ни было, следовало убедиться в том, правильны ли его предположения или он ошибается. Решившись расспросить купца, Урусамбек дал себе одно обещание. В том случае, если купец предложит установить связь с казаком, передать ему весточку, следует считать, что он вовсе не купец, а слуга князя Чернышева.
Взглянув на Ахмеда, Урусамбек небрежно, будто без всякой заинтересованности, но громко, чтоб его было слышно в соседней комнате, произнес:
– Ну, что ж, пригласи купца!
Ахмед, не разворачиваясь, медленно, попятился назад и ловко скрылся за дверью, аккуратно ее за собой закрыв. Через несколько секунд Урусамбек услышал шепот в соседней комнате. Ахмед, видимо, наставлял гостя как себя вести с послом. Еще через некоторое время послышался скрип половиц, дверь в комнату открылась, и в нее, слегка пригнувшись, вошел мужчина среднего роста, на вид лет сорока, одетый в коричневый кафтан, а за ним учтиво, почти касаясь животом пола, вкатился Ахмед.
– Доброй ночи, Великий посол, – чуть кивнув головой, обратился к Урусамбеку тверской купец. – Спасибо Ахмеду, что помог в трудную минуту. Я его должник, – и откашлявшись, чтобы не отвечать на вопрос из чьих он будет, громко представился, – Тимофей я, Прохоров сын. Купцы мы тверские, здесь в Москве еще два брата моих торгуют. Я – рожью с государева разрешения, они – рыбой, – и так же непринужденно, как и начал разговор, спросил внимательно наблюдавшего за ним посла: – Что про казачка-то хотели узнать?
Урусамбек некоторое время молчал. Видно было, что он не без любопытства осматривает гостя. Купец, пользуясь паузой, добавил:
– От себя скажу, Ванька Кривцов – воин славный, зря его схватили. Навет, как водится, всему виной.
– На то воля властей – вину искать, – спокойно произнес посол. – Видишь ли, в дороге он мне сильно помог. Обещал отблагодарить
