никогда не мог помыслить о своём существовании в отрыве от простого народа или за пределами родины.
Распад ДНССВЕ пришёлся на время, когда Тимур был ребёнком, но даже во времена демократии семья его принадлежала высшим слоям общества. Потомственные сведущие – прадед и дед – сколотили во времена демократии состояние на сотрудничестве с западными энергетическими компаниями, хозяйствующими тогда в Хазарии. Они отлично чувствовали дух времени, дух грядущих перемен – дали отцу Тимура Динару отличное заграничное образование и вернули его на родину, в Итиль, готовя к светлому будущему в христианском социализме.
Тимур сдружился с Зораном с самого первого курса университета. Они были из совершенно разных миров: Зоран – простой рабочий парень из Славии, еле-еле поступивший в университет, и он – гордый носитель благородной фамилии, молодой человек, перед которым открыты все двери, социальный рост для которого был не ступеньками лестницы, а гладкой дорогой, по которой тебе надо лишь прийти из пункта А в пункт Б.
Почему-то Тимур ненавидел эту гладкую дорогу. Ему не хватало острых ощущений, азарта, он стремился почувствовать себя причастным к простому рабочему народу своей страны, всегда мучился вынужденной отдалённостью от него, потому что всю жизнь душа его была именно такой – простой, открытой, готовой на безрассудства.
Тимура восхищал стержень в характере Зорана, которому изначально пришлось выгрызать зубами дорогу к лучшей жизни, казалось, ничто не могло его сломить, он был «настоящим мужиком», по мнению друга. Восхищала широта души Зорика, и он много раз говорил в пьяном порыве искренности:
– Брат, вот за это я тебя и люблю – ты настоящий хазарин!
– Да какой я хазарин, я ж славиец! – со смехом отвечал ему Зоран.
– Славийцы остались там, а ты – хазарин! Веселович! Люблю тебя, Веселович!
Строго говоря, никто точно не мог сказать, кто такие «настоящие хазары». Да и что такое вообще национальность? Самый эфемерный элемент самоопределения человека. В каждой стране это слово имеет своё обозначение, каждый человек понимает его по-своему. Где-то это этническая принадлежность, где-то – общий язык, где-то всего лишь гражданство. Национальность даёт ощущение сопричастности, общности: ты – часть целого, одной группы.
Национальность – удобный инструмент манипуляции. Объединяй людей вокруг национальности / разделяй их по национальному признаку / меняй понятие национальности – ты сплотишь общество или заставишь одних броситься с вилами на других. От братского народа до совершенно чуждой нации – один шаг, пара лет, несколько слов политиков.
Нация определяется этносом, религией, языком или внутри одной нации может быть много этносов, религий, языков? Границы определяете не вы, они закладываются вам в голову. На защиту этих выдуманных границ от вас могут потребовать пожертвовать жизнью. Вы умрёте за то, чем по факту не являетесь,
