добиваться самой, пробиваться там, где могли был вступиться за меня родители. Это не камень в пучину детских воспоминаний, это лишь подтверждение того, что тому, где я сейчас, я обязана родителям.
Но были и чудесные мгновения, которые память почему-то не всегда хочет показывать. Мне было лет шесть, когда мама работала в киоске, продавала всякую мелочь типа шоколада, зажигалок, сигарет и прочих радостей в жизни человека маленького городка. Киоск был недалеко от нас, поэтому я могла прийти к ней в любой момент.
В тот день у неё был приход товара. Я после садика забежала к ней и обомлела: блоки сигарет, коробки с мелочью, пакеты с едой. И среди этого моя мама, которая из-за невысокого роста и чуть пухлых форм смотрелась школьницей. Мы стали принимать товар, оформлять бумаги, считать количество. Это было волшебно и по-настоящему по-семейному – иначе не могу сказать. Между нами возникла паутина близости, ещё почти незаметная и непрочная, но в тот день я стала догадываться, про что говорят психологи, когда говорят про «настоящее детство».
Ближе к вечеру, когда мама увидела, что я стала потягиваться слишком часто, оторвалась, казалось, от нескончаемого числа коробок, и спросила: «Кушать хочешь?»
Я вскинула голову. Конечно, я всегда хотела есть. Растущий организм требовал подпитки постоянно. Кивнула. Мама улыбнулась, отложила бумаги, порылась в карманах и, ничего не сказав, вышла из киоска. Вернулась она минут через пять с пластиковым контейнером, который поставила передо мной – я удобно сидела за импровизированным столиком, который был по совместительству прилавком.
С детства не переношу картофельное пюре, но в тот день мне пришлось его съесть. Мама принесла пюре с котлетой. Положила передо мной вилку, слегка погладила по голове и вернулась к работе. Я же посмотрела на неё, затем на еду и на какое-то мгновение замерла. Было слишком хорошо для реальности. Несмотря на нелюбимое мною блюдо, рядом была мама, которую я люблю, несмотря ни на что и ни на кого. Сейчас какой-нибудь писатель назвал бы это «сюром»: нереальностью и невозможностью происходящего, но я это ощущала каждой клеточкой своего тела. Ужин я съела как всегда быстро – без покрытия физиологических потребностей никуда.
Мама потратила дневной заработок, чтобы купить мне обед. По району каждый день ходила женщина, которая продавала обеды работникам рынка. Тогда я съела и не подумала, что мама тоже голодная. Лишь сейчас я понимаю, что она отдала мне последний обед, если она вообще планировала есть.
Вечером мы вместе пошли домой. Я продолжала делиться новостями из садика и своими рассуждениям по поводу некоторых «коллег». Мама, казалось, внимательно слушала, потому что иногда посматривала на меня и что-то спрашивала. Дома же день закончился как обычно, но тогда мне было всё равно: день с мамой насытил меня во всех смыслах. Спать я легка наполненной, как принято сейчас говорить. И не ужином, а новыми ощущениями и эмоциями.
***
Из дома
