восприняли связь Дмитрия и Аси как нечто естественное и достойное внимания только с той точки зрения, что свадьбы стало играть очень затратно.
– Иного и быть не могло, – говорили на кухне у Стурниных за скверным кофе или пустым чаем.
Да и тема как-то быстро исчерпалась: оба семейства, привыкнув издавна делать все вместе, дружно вложили остатки средств, еще не съеденных реформами, в структуры, которые позже стали известны как финансовые пирамиды, поэтому любовь двух оканчивающих школу подростков быстро перестала интересовать кого-нибудь, кроме самих подростков.
Родители, озабоченные и изумленные доселе невиданным убыстрением времени и необходимостью крутиться, как юла, организовали бракосочетание сразу после того, как состоялось долгожданное поступление в институт. Родственники воспринимали вуз гораздо серьезнее, чем подростковые амуры, рассуждая в таком ключе, что, дескать, женившись, дети станут ответственнее подходить и к учебе, и к жизни в целом.
Первая свадьба Дмитрия и Аси прошла банально – пятница на сентиментальные сентенции многочисленных тетушек и мужественное кряхтение дядюшек, выходные – на грандиозную пьянку с друзьями на даче, где вокруг головы жениха вились бабочки-капустницы, невеста ела песочное печенье, а караси – сбитых со стола жуков и сигаретные окурки. Пели песни, порывались читать стихи – в основном свои, и, в основном, плохие. Стурнин, забыв о торжестве, сцепился с возглавляемой Михаилом группой товарищей, которые утверждали, что Солженицын ближе русскому человеку, чем Хемингуэй, и потому его надлежит изучать наряду с Лимоновым, а без американца можно вовсе обойтись, как и без англичанина Толкиена.
У окружающих вообще создалось впечатление, что отмечали не столько бракосочетание, сколько переход из статуса абитуриента в состояние студента. Запомнилось же сборище в основном тем, что нетрезвый Гоженко, затеяв прыгать в полночь через костер, встал посреди пламени столбом и так пребывал довольно долго, почти не пострадав физически, но изничтожив брюки по всей площади задницы.
– Ты уникален, монстр, – восхищался утром Стурнин, осматривая место происшествия, – Не понимаю, как могло так получится, что ткань сгорела без остатка, а на коже ожогов совершенно нет. Попа как у младенца!
Впрочем, костер прогорел без дальнейших происшествий. Медовый август Дмитрий с Асей провели, частью отсыпаясь и кормя карасей тельцами нападавших за ночь жуков, частью в походе в средней полосе: одолжили байдарку. Молодожены десять дней мучились с ней на мелкой речушке с наглухо заросшими берегами, то и дело разливавшейся в болотца и покрытой кувшинками: много веселья, ругани, сломанное весло, куча забытых предметов от репеллента до презервативов, зато пять шелковых рубашек на двоих и галстук, который Стурнин ни тогда, ни после так и не надел.
Через
