ей память. Норет отправилась в странствие в день Вершины лета после того, как ей исполнилось восемнадцать. Тогда понятно, что Митту она могла казаться старой.
– Забудь об этом, – сказала она. – Пожалуйста!
Митт рассмеялся:
– Постараюсь.
Но от этого разговор нисколько не стал легче. Маевен пыталась выяснить, кто такой Митт, – любой северянин должен был бы сразу же распознать его ужасный южный акцент. И как он познакомился с Норет? Каким образом он связан с Нависом? Почему Морил его недолюбливает? Почему по разговорам Митта казалось, что он жил в Аберате, а не в Аденмауте? Что заставило его отправиться в эту экспедицию? Вот только Митт то и дело сворачивал разговор на золотое изваяние. Его злобный конь тоже не облегчал беседу – все время норовил укусить Маевен за ногу.
И каждый раз Митт резко дергал за поводья, заставлял коня повернуть голову и яростным голосом бранил его:
– Прекрати, Графиня! Сколько тебе говорить!
Услышав это обращение в шестой раз, Маевен не могла больше сдерживать смех:
– Почему ты называешь его Графиней? Ведь это же мерин.
– Я же вчера говорил вам, – не скрывая удивления, отозвался Митт.
Как же из этого выпутываться?
– А, ну конечно же! – торопливо воскликнула Маевен.
Нечто подобное повторялось почти непрерывно. Прекрасные пейзажи и свежий воздух должны были ее умиротворять, но несчастная Маевен чувствовала себя крайне неуютно. И все же девочка не отступала – ей на самом деле было необходимо выяснить как можно больше. В конце концов она, как ей показалось, смогла разобраться в истории со статуэткой: Митт и Норет вместе нашли ее на каменистой отмели Адена. Это заставило Маевен слегка нахмуриться. Тот странный сон, который она видела в поезде…
– И мне нужна моя доля денег, – сказал Митт. – Нужна до крайности. Деньги очень пригодятся еще и Навису, а то я и не стал бы беспрестанно твердить о них.
Маевен хорошо понимала, что парень предпочитал обо всем говорить прямо. Ей это нравилось, но заставляло чувствовать себя лгуньей.
– Статуя в целости и сохранности… честно, – повторила она.
Путешественница во времени все больше и больше надеялась, что лошадь, на которой она ехала, действительно принадлежала Норет. Ведь бродила она возле путеводного камня.
Норет объявила, что встретится со своими спутниками именно там, а затем ее похитили. Потому, скорее всего, это было ее животное, если допустить, что бандиты засунули претендентку на корону Дейлмарка в какой-нибудь экипаж, а лошадь при этом бросили. Если все происходило именно так, то золотую статуэтку стоит поискать в вещевом вьюке, притороченном за седлом.
Они остановились пообедать на заросшей ярко-зеленой травой поляне, окруженной высокой каменистой грядой. Маевен поспешно отвела свою лошадь в сторону и развернула вьюк, будто бы в поисках припасов. Еду она
