хорошо помнила Крединдейл своего времени и высящиеся вдоль побережья большие остроконечные горы отработанной породы, заросшие травой и деревьями, и развалины хозяйственных построек, и заваленные колодцы шахт дальше в холмах. Где-то был музей угольной шахты, но там Маевен не бывала. Зато она помнила слова тети Лисс о том, что в ее детские годы в Крединдейле всюду, куда ни глянь, были одни только угольные шахты. Значит, таким город стал достаточно давно. Но она понятия не имела, чего ожидают от нее все эти шумные люди.
– Успокойтесь! – крикнул Митт. – Неужели вы не понимаете, что невозможно разговаривать сразу со всеми!
Наступило небольшое затишье, которым поспешил воспользоваться Навис:
– Давайте назовем вещи своими именами. У вас возникла какая-то ссора с лордом Кинтором, и вы хотите, чтобы эта леди ее разрешила.
Со всех сторон раздались возгласы согласия. Митт наклонился к первому оратору:
– Послушайте, Танколь, раз вы представитель, то вам и излагать.
Избранный глашатай честно попытался, но выходило у него не очень: шахтер был явно не из тех, кто способен изъясняться коротко и ясно.
Маевен слушала его добрых четверть часа. Она была уже почти рада тому, что ее со всех сторон окружала плотная толпа, – хоть какая-то защита от холодного морского ветра. Правда, пристальное внимание людей невыносимой тяжестью ложилось ей на плечи.
В конце концов ей удалось понять, что ее, то есть Норет, кузен нанял новую законотолковательницу, которая сказала лорду, что он должен будет продать лошадей, поскольку в последнее время спрос на уголь заметно упал. В речи Танколя то и дело упоминались различные числа и доли – половины, четверти, трети, – так или иначе связанные с соотношением между выработкой и жалованьем шахтеров. Однако главным оказалось для Маевен то, что и Танколь, да и все прочие меньше всего хотели покинуть свой Крединдейл и последовать за Норет в качестве ее армии.
От этого ей стало намного легче. А еще ее охватила злость. Если даже обитатели родного города Норет не желали отправиться с ней, то ее миссию следовало считать невозможной. Но ведь представитель шахтеров говорил не только об этом. Митту и Навису, похоже, все было ясно. Девушка повернулась к ним:
– Не могли бы вы объяснить все это понятнее?
– Очень даже знакомая история. – Навис сурово нахмурился. – Одна из тех, о которых я рассчитывал навсегда позабыть, покинув Юг.
– Да-да, точно как там! – с жаром подхватил Митт. – Он говорит, что этот ваш Кинтор поставил закон себе на службу, чтобы тот помогал ему надувать шахтеров. Понимаете, Кинтор терпит убытки из-за того, что люди могут топить печи даровым торфом. А она – эта дама-законница – сказала ему, что для начала он может уполовинить заработок шахтеров летом, а позднее, зимой, еще немного сократить, ну, они же ничего не смогут с этим поделать. Если же станут жаловаться, это будет незаконно. Если станут собираться и решать, что делать, это будет тоже незаконно. Так как же им быть?
– Похоже, что они достаточно сообразительны, раз догадались обойти закон, устроив
