словно нас чем-то неплохо так приложили по голове. Молчим. На автомате сажусь к Матвею в машину, пристегиваюсь, а в ушах до сих пор стук сердечка. Семь недель. Восьмая пошла. Божечки!
Обхватываю ладонями щеки, тру, пока те не краснеют от обильного прилива крови, и перевожу взгляд на Матвея. Он сидит за рулем и смотрит в одну точку.
Что он чувствует сейчас? О чем думает? Все плохо или хорошо?
– Я вечером уезжаю, – берет меня за руку. – Смогу забрать тебя через пять дней. Хватит, чтобы собраться и уладить здесь все?
Приоткрываю губы. Нужно что-то говорить, но я пока не могу сообразить, что же…
– Матвей, – начинаю осторожно, но Шумаков сразу перебивает:
– Ты уедешь со мной. Теперь ты моя семья. Вы. Ты и наш ребенок. Вариант жить по разным городам я не рассматриваю.
Он сейчас ставит мне условия? Разве так делают? Разве так можно?
– Но у меня…
– Я помню. Ответственность. Братья, сестры. Теперь у тебя другая ответственность, Алён. Семья и наш ребенок.
– Вадик не вывезет один, – произношу совсем тихо. У меня шок. Он сейчас безжалостно рубит мою жизнь, подстраивает под себя и совсем этого не стесняется.
– Я знаю, что вы решились положить отца на лечение. Будет проще. Вадя не дебил, все поймет.
Глава 4
Матвей
– А Нина? Я не могу ее бросить, Матвей.
– Она ходит в сад, можно нанять няню, которая будет заниматься ей. В этом нет проблемы, Алён.
Алёнка отворачивается. Знаю, что сейчас будет плакать. Будет пытаться протолкнуть свою версию развития событий. Но я не могу ей этого позволить.
Я не хочу воспитывать чужого ребенка, особенно когда могу подстраховать малышку финансово.
Мои представления о семье вполне себе стандартные. Мама, папа, ребенок, отдельное жилье, свои правила.
Это странные ощущения. Я всегда думал, что не похож на своего отца, а сейчас, кажется, говорю его словами. Принимаю решения, рублю протест на корню, оставляя, конечно, маленькую лазейку, но жестко держу руку на пульсе.
Допустить, чтобы Алёна тут осталась, не могу и не хочу.
Все вокруг твердят мне про ответственность, так вот, на мой взгляд, если и брать ее на себя, то на слегка своих условиях. Эгоистично? Наверно. Но иначе держать ситуацию под контролем будет просто невозможно.
Мысленно улыбаюсь. Да, отец именно так всегда и делал: предоставлял мнимый выбор, а сам знал, как все будет. Честно, уже даже не удивлюсь, если когда-то сам приду к нему и сяду в его кресло у руля агрохолдинга, как он этого и хотел.
– Ты можешь к ней приезжать. Есть телефоны и видеосвязь. Тебе нужно учиться. Нужно заботиться о себе. Сейчас особенно, – подчеркиваю интонацией последние слова намеренно и смотрю на Алёнин живот.
Исаева сглатывает. Дуется. Складывает руки на груди.
Я знаю, что я прав. Решение принято.
– А если я откажусь? – Алёнка смотрит мне в глаза. Злится. Убить готова. –
