но директор вопиющих улик не заметил или не пожелал замечать. Кто их только поймет, этих взрослых? Фрэнсиса же на две недели лишили прогулок, и никакие ходатайства мистера Притчетта не помогли. Кевин Адамс теперь заискивал перед ним, был благодарен и тронут его великодушием, но не настолько, чтобы добровольно разделить с ним суровое заточение, сносить которое было бы еще тяжелее, если бы не библиотека. Фрэнсис доставал с верхней полки толстую книгу в сафьяновом переплете, и под завораживающий шелест ее пожелтевших, переложенных пергаментом страниц ему удавалось порой забыть хотя бы на полчаса, что другие мальчишки сейчас строят из веток шалаш или плещутся в пруду, заросшем кувшинками. Филипп Бентинк пристально смотрел на него с портрета и, посвящая в свою тайну, показывал ему беззащитно-хрупкий цветок ландыша. А когда истек срок наказания, и Фрэнсис, как из пращи вылетев в сад, принялся с азартом наверстывать упущенное, мистер Рудфилд по-прежнему старался не покидать без особой надобности приют и даже от церковных служб уклонялся, ссылаясь на непонятную болезнь. Наконец викарий решил сам его навестить. Они долго беседовали о чем-то, и, прощаясь, мистер Лейтон взял с директора обещание приехать к нему на чашечку кофе.
– Заодно разыграем шахматную партию, – сказал он дружелюбно.
Директор принял приглашение, но от какой-либо благотворительной помощи со стороны прихода наотрез отказался. Тетушка Хоккинс утверждает, что попечительский совет стал выделять Бентинк-хаузу гораздо больше денежных средств.
Джинни и мисс Торнтон
I
С вечера Джинни до одури напрыгалась через мяч, безжалостно молотя им об стену приютской прачечной, наелась крупяного супа и уснула как убитая, а на другой день, после утренней гимнастики и завтрака, ее отправили в комнату кастелянши переодеваться, – только тут она поверила, что навсегда покидает Черити-хауз. Джинни и так задержалась дольше положенного срока. Ее подруги уехали сразу после выдачи аттестатов: Лаура – во Францию, к замужней кузине, а судьбой Энн изъявила желание заняться богатая родственница. Будущее других девочек представляло собой печаль и заботу начальницы приюта, прозванной за редкие душевные качества Коброй. Несмотря на свою мрачную репутацию, мисс Коббетт была справедлива и беспристрастна. Отправляя воспитанниц «в вольное плаванье», она всецело полагалась на провидение, а потому устраивала их в алфавитном порядке. Так, воображала Нора Аткинс получила место гувернантки в доме эсквайра, милашку Сьюзен Бакстер взяли компаньонкой к пожилой парализованной леди, застенчивой тихоне Оливии Готсол суждено было учительствовать в бедном пьющем приходе, затерянном среди малярийных болот Хандред-оф-ху, потом еще поступила пара запросов из Шотландии, а Джинни, словно заколдованная, осталась не у дел, – напрасно начальница ругалась с почтальоном, обвиняя его в утере писем. Джинни совсем не унывала. Она надеялась, что ей выпадет лучший фант, и думала себе: «Уж если нянчить оболтусов, то во дворце
