шёл куда подальше, ведь он портил своим видом всё веселье. Воронцова видела в нём хлюпика и нытика, который не имеет за собой ни гроша. Что касается Севы, то к Свете он никак не относился, но его очень удивляло, как Воронцова, на каждую встречу компании успевала находить нового кавалера.
Когда пришла пора знакомиться с родителями, то, благо, всё прошло благополучно. Мать Веры – Елизавета Леонидовна, сразу полюбила материнской любовью молодого человека дочери. Несмотря на то, что был он какой-то низкий, худой, виделось в нем что-то мужественное и надежное. Отец Веры – Андрей Константинович, тоже остался хорошего мнения о Севе. Машинкин стал для них сыном.
Семейство Всеволода сначала восприняла Босякову в штыки, особенно мама, Елизавета Ивановна, которой девушка не понравилась сразу. Отец Всеволода, Игнатий Юрьевич, просто молчал – он почти всегда соглашался с женой, потому что она была женщиной боевой. Сева долго ругался с родителями, чуть не доведя Елизавету Ивановну до сердечного приступа, но своего достиг – Вера вошла в семейство Машинкиных. Поначалу, свекровь ругала невестку, но, когда Вера начала ей отвечать – перестала этим заниматься и даже зауважала девушку. Игнатий Юрьевич, несмотря на свой пожилой возраст, очень любил охоту и рыбалку, но, старость взяла своё и теперь он ходил только на рыбалку. Он никогда не ходил один – с собой брал сына. Когда он был невольным зрителем ссоры между Елизаветой Ивановной и сыном, то обычно оставался в стороне, потому что Игнатию очень не хотелось вмешиваться в конфликт. На рыбалке же у него просыпалась речь, и он подолгу разговаривал с Севой, который пристраивался рядом с ним с удочкой. Там он мог даже поругаться с сыном, из-за невестки, но, как и его жене, Игнатию Юрьевичу пришлось смириться.
Время шло. Постепенно Сева и Вера накопили на свою недвижимость – двухкомнатную квартиру в Москве, в самом центре. Квартира была скромная – две комнаты, ванная и кухня. Несмотря на это, в квартире помещалось вообще всё: от свадебных фотографий молодых людей до старых деревянных дверей, мирно стоящих на балконе. В семье эти деревянные двери, которые достались от старой усадьбы, снесённой очень давно, и на которой стояла дача Босяковых, использовались в качестве дров – отламывали по доске от каждой и в мешок. Мешок должен добраться до дачи, а его содержимое должно будет использовано по прямому назначению.
Над квартирой Машинкиных жила пара экономистов, которая постоянно ругалась. У них подрастала маленькая девочка, которая практически каждую ночь громко визжала. Иногда ссоры доходили до битья посуды и тогда остальные жильцы дома могли вызвать полицию или санитаров, но, по неизвестным причинам, соседи этого не делали – наверное, понимали, что это бесполезно, да и стресс для недавно родившей матери. Бывали вечера, когда семья экономистов затихала – даже маленькая девочка, которую почти никогда нельзя было успокоить. Конечно, такое соседство ни Севе, ни Вере не нравилось. Во-первых, экономисты были самыми шумными в подъезде,
