style="font-size:15px;"> – Чего? Да быть этого не может!
– Ещё как может, – печально вздохнул Всеволод, проходя к своему столу.
– Почему ты так решил?
– Духи те же. Веру Верочкой называет.
– Нашёл из-за чего беспокоиться, – отозвался, протирая пенсне, Журавцев. Кто в наше время-то духами не пользуется? А ему это тем более необходимо, ведь он глава компании! Блеснуть необходимо перед персоналом. И перед дамами. У него обручального кольца нет, заметил?
– Ага.
– Вот! Холост он. А насчет Верочки, так это еще Фёдор Мефодьевич её так называл. Почему ты сейчас только взбушевался?
– Никогда не замечал этого за Куцкиным.
– Называл-называл. Ты просто не слышал.
– Ну, ладно, – согласился с товарищем Машинкин.
– И потом, – продолжал Журавцев, – он здесь всего два дня. А ты говорил, что у Веры и любовника связь длится месяц.
– Пожалуй, ты прав, – окончательно согласился с Димой Сева.
– Ну вот и славненько.
Сева раскрыл ноутбук, а затем зашёл на сайт, где его ожидали резюме и отклики на вакансии крановщика и газосварщика. Журавцев продолжил работать с документами. Отдел кадров начал полноценную работу.
4
Журавцев и Машинкин заканчивали работать в семь часов вечера. Вот и понедельник не стал исключением. Едва на часах, которые Дмитрий носил на руке, пробило семь, специалист по кадрам резко встал и подошёл к вешалке. Он был доволен: сегодня им с Севой удалось подобрать немалое количество человек, с которыми также удалось побеседовать, что особенно радовало Журавцева. Встав с места, он подошел к вешалке.
– Дим, ты куда? – спросил Всеволод, оторвавшись от ноутбука.
– Как куда? Домой. У нас рабочий день закончился.
– А, ну да, точно, – устало протянул Машинкин.
– Ты домой?
– Нет, тут ночевать останусь. Конечно же домой пойду! – гаркнул Сева.
– Эх, Сева, Сева! Заработался ты совсем. Отпуск нужен тебе, а то так совсем с ума сойдешь. Вон, круги уже под глазами появились.
– Да какой отпуск! Майские праздники на носу. Я к маме хочу поехать. Давно на даче не был, – отозвался начальник кадров, упаковывая ноутбук в свой портфель.
– А, ну, тоже хорошо, – рассудил Журавцев.
Всеволод, одев куртку, погасил в кабинете свет. В один миг всё утонуло в темноте: и дубовые столы, и стеклянные шкафы с папками, и антикварный светильник Дмитрия. Выйдя в коридор, они прислушались – всё здание было окутано тишиной. Было непривычно тихо. Они прошли по белому коридору, устланному ковром, а затем, добравшись до лифта, нажали на кнопку.
– Вот Сева, не понимаю я тебя. Чего ты из-за Веры так убиваешься? Второй день тебя с таким грустным лицом вижу. Ты же раньше никогда не унывал. А когда меня Сима Морозова бросила, ты меня веселил как мог, помнишь?
– Помню, конечно, – понуро отозвался Машинкин.
