настолько, что он мог бы принадлежать аммониту.
– Это что, шутка? – спросил он подозрительным тоном человека, неспособного понять, что такое «чувство юмора», хоть ты битый час объясняй ему на диаграммах.
– Всего лишь наблюдение, мэтр, – осторожно ответил казначей.
Аркканцлер покачал головой:
– Терпеть не могу шутки. Терпеть не могу поганцев, которые целыми днями только и делают, что пытаются острить. Это все оттого, что вы круглые сутки сидите взаперти. Несколько двадцатимильных пробежек – и декан станет другим человеком.
– Ну да, – отозвался казначей. – Мертвым.
– Здоровым.
– Да, но все равно мертвым.
Аркканцлер раздраженно зашуршал бумагами у себя на столе.
– Тунеядство, – пробормотал он. – Одно сплошное тунеядство. Незнамо во что Университет превратили. Дрыхнут целыми днями, в мартышек превращаются. Когда я был студентом, нам и в голову не приходило в мартышек превращаться.
Аркканцлер поднял недовольный взгляд.
– Ну и чего ты хотел? – рявкнул он.
– Что? – переспросил обескураженный казначей.
– Ну, ты же чего-то от меня хотел, разве нет? Ты ведь пришел, чтобы о чем-то меня попросить. Наверное, потому, что я один тут не сплю и не ору с дерева каждое утро, – добавил аркканцлер.
– Э‑э. А это, кажется, делают гиббоны, аркканц-лер.
– Что? Что? Будь любезен, дружище, не пори че-пуху!
Казначей собрался с духом. Он не понимал, почему должен терпеть такое обращение.
– На самом деле я хотел поговорить с вами об одном из студентов, мэтр, – холодно сказал он.
– Студентов? – рявкнул аркканцлер.
– Да, мэтр. Знаете, кто это? Худые такие, с бледными лицами? Мы ведь университет, помните? Студенты к ним прилагаются, вроде как крысы…
– Я думал, мы платим людям, которые с ними разбираются.
– Преподавателям. Да. Но бывают случаи… В общем, аркканцлер, взгляните, пожалуйста, на эти итоги экзаменов…
Была полночь – не та полночь, что раньше, но очень на нее похожая. Старый Том, безъязыкий колокол с университетской колокольни, только что звучно промолчал двенадцать раз подряд.
Тучи выжали из себя на город последние капли дождя. Анк-Морпорк раскинулся под немногочисленными мокрыми звездами, реальный, словно кирпич.
Думминг Тупс, студент-волшебник, отложил учебник и потер лицо.
– Ну ладно, – сказал он. – Спроси меня о чем-нибудь. Давай. О чем угодно.
Виктор Тугельбенд, студент-волшебник, взял свой потрепанный экземпляр «Некротелекомникона в переложении для студентов, с практическими упражнениями» и открыл на случайной странице. Он лежал на кровати Думминга. Точнее, его лопатки лежали. Тело его устремлялось вверх по стене. Для расслабленного студента это совершенно естественная поза.
– Так, – сказал он. – Ага. Так? Как… ага… как зовут внемерное чудовище
