style="font-size:15px;"> Мой пятнадцатилетний сын занимался клоунадой с куклой Машей! Лежа на диване в рубашке с флоральными манжетами за двести баксов. Выбросить ее к чертовой матери!
– Хорошо, что вовремя зашли. Раздеться не успели. – Вредная Бухарина читала мои мысли.
Вечером ребенок мотал мне нервы. Я все время бегала к входной двери, ожидая, когда придет малолетний бабник. А муженек как ни в чем не бывало пялился на соревнования по биатлону.
– Что ты бегаешь? – наконец спросил он. – Придет, куда денется?
– Как ты можешь? – страдальчески прошептала я. – А наркотики, подворотни, развратные девицы, бандиты-старшеклассники?
– Сам он бандит. Сколько можно со школой разбираться? То побил, то нахамил, то контрольную завалил. Сопляк, – невозмутимо сказал Сергей и засмеялся. – Сам был таким. А до разврата нос не дорос.
– Не дорос?! – Я чуть не задохнулась. – Знаешь, что сегодня было? Знаешь?!
И я рассказала ему все. До последнего словечка, до самого крошечного эпизодика.
– Отодрать его ремнем! – в сердцах крикнула я.
– И объяснить, как пользоваться презервативами, – хохотнул муженек.
Я размахнулась и дала по лбу сорокатрехлетнему недорослю. Кулаком, а не ладонью.
– Ты что? – возмутился он.
– Ничто! – взбесилась я. – Хочешь раньше, чем позже?
– Что раньше, что позже? – заорал муж.
И у нас случился скандал, который плавно перетек вместе с мужем в комнату сына, когда он за полночь явился домой. В расхристанной одежде! Что он делал с этой бесстыдной девицей? Что?!
– Ты была неправа, – сказал Сергей, ложась спать.
– Да. – Я помолчала. – Ты тоже.
– Да, – согласился он.
– Что делать? – Я вспомнила детские слезы в глазах моего взрослого сына, и у меня дрогнуло сердце.
– Очертить его личное пространство и не переступать.
– Хорошо.
Ночью мне приснилась уйма улыбающихся младенцев. Это было не к добру. Мне оставалось молиться на продвинутое министерство образования. Школьная программа авангардно перешла от пестиков и тычинок к презервативам, что в переводе на язык общедоступной логики означало «Миша минус Маша». Неужели не ясно? Родители не могут говорить на такие темы со своими половозрелыми младенцами. Пусть это делают посторонние. Им проще.
– Прости, сыночек, – непедагогично сказала я утром. Он вскинул голову и промолчал.
– Если хочешь, дружите с Машей, – и я зачем-то добавила: – Голодные.
– Маша ела кашу! – сощурил глаза отпрыск, и мне не понравилось выражение его лица.
– Что это значит? – напряглась я.
– Мама, мой раму! – Он захлопнул за собой дверь и убыл в неизвестность.
Я без сил упала в кресло и схватилась за голову. Мой сын прочно застрял в начале школьной программы. Он даже не был ботаником!
Миша
Все закончилось, хотя только что
