можно кому-то доверять на войне! Джордж переживал так долго и ворчал так часто, что Вайолет задумалась: а нет ли смысла в его словах? В конце концов, ведь он же дежурил на улицах ночью. Возможно, он и впрямь знает, что говорит.
– Эти старые пни, я не имею в виду вашего мужа, они просто не хотят верить, что все закончилось, – сказал Гарри Элтон. – Им невыносимо думать, что они уже не маленькие оловянные божки в маленьких оловянных шлемах. Им страшно себе представить, что все уже позади, а впереди счастье и смех…
После бесед с Гарри Элтоном Вайолет всегда становилось легче. Он часто появлялся на военном заводе. Сначала устанавливал радио и репродукторы, чтобы работники могли слушать «Музыку во время работы»[16].
Потом занимался организацией транспортировки. У него вечно были какие-то новые и всегда разные обязанности. В отличие от Джорджа, который постоянно ругал солдат, Гарри Элтон слова дурного не сказал про храбрых парней на фронте, не жаловался, не искал оправданий, почему он сам не в окопах, а просто следил за ходом военных действий, словно болельщик за успехами местной футбольной команды. Рядом с Гарри Элтоном у всех поднималось настроение, и Вайолет радовалась, что он проявляет к ней столько внимания.
На вокзале Юстон царила такая суматоха, что на мгновение Элизабет забеспокоилась, не случилось ли чего. Почему столько народу сбежалось? Потом она вспомнила, что в Кру видела то же самое, и на больших железнодорожных станциях всегда так. Вокруг встречались и прощались. Группка людей провожала молодоженов, уезжающих в свадебное путешествие. Невеста, в шляпке набекрень, изо всех сил махала провожающим, пока не скрылась из виду вместе с поездом. Элизабет остановилась и перехватила чемоданы. Она любила наблюдать за свадьбами. Они с Эшлинг ходили в церковь, чтобы поглазеть на невест и обсудить их (обычно с неодобрением). Однако ни одна из тех невест не выглядела так заурядно, как эта девушка в темно-синем саржевом костюме и красно-синей шляпке.
Шагая по платформе, Элизабет глазела по сторонам, чтобы отвлечься. Ей было страшно. Она боялась, что родители, несмотря на слова в письмах, не хотят ее возвращения. Боялась, что не найдет что сказать при встрече. Боялась, что и сказать-то будет нечего.
Жизнь в Лондоне тоже пугала. В Килгаррете крутили новости, где показывали налеты на Лондон, но реальность превзошла все ее ожидания. Создавалось впечатление, что город полностью разрушен. Из окна поезда, особенно когда он едва полз на подъезде к Юстону, Элизабет видела, что целые кварталы домов стояли с заколоченными крест-накрест окнами. Дважды попались надписи «Осторожно! Неразорвавшаяся бомба», при виде которых у нее начало колотиться сердце, но две девочки из Бирмингема спокойно объяснили ей, что это ерунда, просто городские службы еще не расчистили завалы.
Вместе с толпой приехавших пассажиров Элизабет шла по платформе, пытаясь угадать, где будет мама. Будет стоять среди встречающих
