и положила перед Мари аккуратный свёрток из пергаментной бумаги. – Используй с умом, – предостерегла она.
– Спасибо, – Мари прижала кулёк к груди, – на днях занесу деньги.
Тина только улыбнулась, будто это ее вообще не интересовало, и вдруг спросила:
– Мари, а ты слышала словосочетание «Кровь и пламя»?
Мари словно окатило ледяным дождем и перед глазами завертелись воспоминания.
…первый шабаш, мама, которая больше не мама, хохот, кровь и страх… А ещё зловещий шепот змеиных уст: «Берегись «Sang et flamme», ведьма».
Танец ведьм вокруг костра завораживал и пугал одновременно. Полуобнаженные фигуры в прозрачных одеяниях извивались на фоне пламени, как ядовитые змеи, шипящие в клубке. На черном, бездонном небе горела полная луна. Потусторонние песнопения на непонятном Мари языке ласкали слух. Хотелось расслышать каждое слово, понять его смысл, впитать в себя, испить запретную чашу до дна.
Сегодня было полнолуние. Шабаш.
Мари жалась к маминым ногам, когда к ним подошла высокая женщина с блеклыми глазами, которые казались еще бесцветней по сравнению с ее густыми, смоляными волосами.
– Ты уверена, что она готова, Ребекка? – обратилась она к матери Мари. – Как только она пройдет посвящение, охотничьи псы учуют ее запах.
Мама лишь развязала тесемки плаща на шее. Он упал на землю, и она осталась в такой же прозрачной тунике, как и другие ведьмы. Мари увидела очертания груди мамы и смущенно отвернулась. На ней, в отличие от взрослых, было простое белое платье из грубой плотной ткани.
– К этому нельзя подготовиться, Несса, – тихо ответила мама.
Несса, наконец, посмотрела прямо на Мари, и от ее взгляда и зловещей ухмылки скрутило живот:
– Похожа на тебя. Мамина дочка, – удовлетворенно заметила ведьма и тут же сощурилась: – Тогда слушай, Мария Ребекка, слушай внимательно! – и она махнула рукой в сторону извивающихся ведьм.
Мари в страхе уставилась на них и поначалу никак не могла уловить смысл их пения, но потом в руках ведьм появилась чаша с темной жидкостью, и они стали поочередно обмазывать ею лицо, грудь и бедра прямо поверх одежды. Ткань ещё сильнее облепила тела, оставляя ведьм почти нагими. Мари с ужасом задержала дыхание, и их слова вдруг обрели ясность. Голоса зазвучали ярче и громче:
– Танец дев перед полной луною
В обнаженной, искрящейся коже.
Спасены за туманной стеною,
Здесь реальность и вымысел схожи.
Здесь свои и чужие все вместе,
Как плетёный узор кружева,
Обнажая белёные кости,
Зовут темные божества.
Зовут, кровью себя обливая
И глотая табачный дым.
Невинность здесь ведьмы теряя,
Бредут за плодом гнилым.
Бредут к палящему жару,
На ведьминский шабаш спешат.
Смеются
