невероятно просто. Когда до человека доходит, что иностранец способен понять, что он говорит, – этот человек становится всё равно что голый. А вопрос как бы невзначай на родном для человека языке и вовсе пронзает его не хуже короткого меча. Он понимает, что укрыться некуда, что его видят насквозь. И ему остаётся только смириться и сотрудничать.
– Неужели Гакусюин привлёк его только потому, что наши выпускники хороши в европейских языках? Мы же не собираемся вести разведку в Европе.
– Вести разведку вы будете там, куда пошлют. А что касается условий приёма – это не Гакусюин, туда будут брать действительно лучших. В том числе иностранцев. Мы вот освободили какое-то количество колоний – и нам нужны теперь местные кадры, которые будут проводить прояпонскую политику. Потому что, как ты сам понимаешь, европейцы тут не годятся, даже если они каким-то чудом наловчились в местном языке. Китайцы, малайцы, вьетнамцы и камбоджийцы – станут ещё и японцами. Примерно то же самое, что уже проделано на Тайване. Тебе это может быть знакомо, ведь твой дед осваивал Карафуто.
– Ну, моему деду было проще. Русские ушли вместе с армией, айну было немного. Он вообще планировал перебить всех этих айну, когда поселенцев накопится достаточное количество. Всё равно они не азиаты.
– Метод твоего дедушки тут не подходит – китайцев и малайцев слишком много. Придётся перетягивать их на нашу сторону.
– И это хотят поручить – мне? Да эти китайцы со смеху помрут, когда увидят моё тщедушное тело.
– Нет. Ты можешь быть интересен своими успехами в древнем искусстве боевой каллиграфии. Мне вот доложили, – на этом месте лицо учителя стало очень загадочным, – что ты недурно сражаешься кистью. Даже выиграл несколько боёв. И это было не сочинение непристойных танка, совсем нет. Это была древняя магия Знака.
– Это только слухи, – заверил Кимитакэ директора школы и всё равно ощутил, что уши предательски покраснели.
– Скажи, а ты не знаешь случайно других ребят, которые таким увлекаются? – вдруг спросил адмирал. – Ты мог их встречать в кружке или на подпольных каллиграфических боях. Я уверен, что среди простонародья есть пара толковых мальчишек.
– Иногда мне кажется, что у нас во всей стране остался только один подлинный знаток каллиграфической магии, – заметил Кимитакэ. – И это, к сожалению, я. А ведь это древнее искусство достойно лучшего.
– Можешь быть спокоен, таких немало, – заявил адмирал. – Вы просто очень хорошо прячетесь. А среди китайцев их наверняка сотни и тысячи. Прячутся, хитрецы, среди гор где-нибудь в Сычуани. А что, если их американцы завербуют? Или, что ещё хуже, они сами завербуются в коммунисты? Ты лучше меня знаешь, что они могут устроить против нашей героической армии. Нам и так от тунгусских шаманов в Маньчжурии несладко, а тут ещё начнётся магия Высокой Культуры… В наше время всё, что может быть использовано как оружие, должно быть поставлено на службу государству, вот так!
– Я был бы, конечно, счастлив погибнуть в бою.
– А
