нее, проглотившую меня, я верую.
А что еще остается? Тому, кто не прыгнул?
восемь=восемь=восемь=
семь=четыре=три=пять=семь=
тринадцать=шесть=шесть=шесть…»
– Сно-ова пустыня… – протянула девушка.
– Пустыня пустыне рознь, – многозначительно заметил мужчина. – То была мертвая пустыня. А эта – живая.
– Ну да, ну да. Верблюдов я тоже вижу, – язвительным тоном отозвалась она.
Поодаль, у подножия длинного и высокого, словно песчаное цунами, бархана и впрямь обгладывало колючие кусты небольшое, с десяток особей, стадо верблюдов. Оседланные, с навьюченной поклажей, переметными сумами и прочей сбруей, и – никакой охраны. Неудивительно, что это зрелище провоцировало соблазн угнать «кораблей пустыни».
– Украдем? – предложила Маленькая, озорно сверкнув глазками.
– Нет уж. Тот факт, что они тут топчутся без охраны, напрочь выбивается из нормального положения вещей. А если что-то идет не так, лучше от этого «чего-то» держаться как можно дальше, соображаешь, о чем я?
Она кивнула.
– А может…
Но девушка не успела озвучить идею.
Там, за длинным барханом, грянул хор мужских голосов, распевающих на… немецком?
Auf der Heide blüht ein kleines Blümelein
Und das heißt: Erika.
Heiß von hunderttausend kleinen Bienelein
Wird umschwärmt, Erika.
Denn ihr Herz ist voller Süßigkeit,
Zarter Duft entströmt dem Blümenkleid.
Auf der Heide blüht ein kleines Blümelein
Und das heißt: Erika[2].
– Что-о?! – вскрикнула девушка. Мужчина тотчас вскинул руки и зажал ей рот ладонью.
– Тихо, тихо, малышка… – зашептал ей в самое ушко. – Я, кажется, понял, где мы. Дойче шпрехе еще не совсем выветрился из памяти. Германские фильмы на кассетах без перевода опять же не давали забыть.
Он отпустил напарницу, пригнулся и взбежал на бархан. У вершины остановился, стараясь не шуметь, залег и преодолел последние метры по-пластунски, ползя по предательски осыпающемуся песку.
Мужские голоса продолжали дружно распевать:
А в краю родимом девушка живет,
Имя ей – Эрика.
Нет ее дороже и верней ее,
Счастлив я с Эрикой.
Только вереск свой распустит цвет —
Посылаю в песне ей привет.
Пусть скорей цветочек милый зацветет,
Жди меня, Эрика!
Стараясь не сильно высовываться, Большой выглянул из-за песчаной кромки… и обомлел. Ему в нос, в рот, в уши лезли песчинки, но мужчина не обращал на них внимания. Настолько его поглотило все, что происходило внизу.
Взору открылось вот что. Из центра круглой площадки, выкопанной и утрамбованной в песке, а по краям обложенной мешками с тем же песком, прямо в небо уставились стволами два орудия. Человеку, некогда почитывавшему справочники по военной технике времен Второй мировой войны, не составило труда определить,
