точки на Ближнем Востоке, в арабских и африканских странах. Из Лондона разъезжать по миру было удобнее, нежели из Москвы.
В Москве многое изменилось. Почти все. Вернувшись из поездки, она забиралась с ногами на диван, укладывала голову ему на колени, и начинались долгие разговоры о том, что в России и что в мире.
Она могла быть какой угодно разъяренной тигрицей с чужими и неизменно оставалась ласковой кошечкой с ним. Она ластилась к нему, а у него сердце ухало и падало вниз, грозя разбиться, когда ни с того, ни с сего его посещала мучительная мысль, что ему не выжить, если с ней что-то случится.
– Знаешь, сегодня в России от всего пахнет падалью, – морщилась она, – хотя считается, что деньги не пахнут.
Килеры выбраковывали лучших.
Он называл трагическую линейку:
– Листьев, Немцов, Старовойтова, Политковская, Гайдар…
– Нет, – поправляла она его, – в Гайдара не стреляли.
– Да, – соглашался он, – Гайдара увезли из аэропорта с тяжелым отравлением, это уже потом пошло: Щекочихин, Быков, Навальный…
Заныла тягучая мелодия смартфона, вызвав у него какое-то немужское умиление: она всегда старалась быть точной в звонках, чтобы не доставлять ему излишнего беспокойства. Она обещала позвонить в полночь, после съемки, и позвонила в полночь.
Незнакомый мужской голос назвал его по имени-отчеству, на что он ответил, еще ничего не понимая:
– Да, это я.
– Ваша жена убита, – сказал голос.
Прошел почти год с того дня, и целый год память преподносила в рифму пушкинское: ваша карта бита.
Ваша жена убита.
Ваша карта бита.
Ваша карта бита.
Ваша жена убита.
Он не записывал это по памяти. Он помнил это каждую минуту, каждую секунду, просыпаясь и засыпая.
Это был самый страшный год в его жизни.
Ничего страшнее он не знал.
Ваша жена убита.
Ее убили выстрелом в спину на Сивцевом Вражке, когда она возвращалась со съемки домой и была уже в двух шагах от дома.
Газеты печатали пафосные заметки, вычисляя возможного заказчика убийства.
Он не верил никому и ничему.
Боль стала отступать через год.
Она ушла совсем через два года.
Он позвонил в дверь после двухнедельного отсутствия. Он мог бы попасть в квартиру, открыв дверь своим ключом – ключ у него был. Он посчитал это бестактным.
Ожидание длилось с пару минут. Наконец, за дверью раздались шаги, послышался звук поворота ключа в замке, – на пороге появилась она, женщина, с которой он жил последние десять лет.
Они припали друг к другу, никто ничего ни о чем не спрашивал.
Интрижка, не получая
