на земле, когда другие кочевые дети лезли на деревья.
Однажды, когда мне было лет десять, я на спор заставила себя вскарабкаться на дерево и застыла на нижней ветке от ужаса, не смея пошевелиться. И именно Дэнди, никто другой, со спокойной уверенностью полезла меня снимать. Дэнди, именно Дэнди помогла мне набраться смелости, чтобы спуститься. Я постаралась не вспоминать качающуюся ветку и веселые злые лица, обращенные ко мне снизу.
– Да, – сказала я. – Я боюсь высоты. Мне плохо становится, даже если думаю об этом.
Роберт шепотом сказал:
– Черт, – и спрыгнул со ступеньки фургона, чтобы надеть сапоги.
– Лошадей к представлению подготовила? – рассеянно спросил он.
Облачка дыма из его трубки вылетали быстро, как бывало, когда он задумывался и грыз черенок.
– Да, – сказала я. – Только, конечно, еще не нарядила.
– Ладно, – отозвался он.
Потом встал, натянул сапоги, выбил трубку о колесо фургона и бережно положил ее на козлы.
– А Дэнди? – внезапно спросил он. – Она тоже вверх не полезет? Наверное, тоже высоты боится?
– Дэнди – нет, – сказала я. – Ты что-то придумываешь для представления? Спроси ее саму, но когда мы были маленькие, она хорошо лазала по деревьям.
– Я просто размышлял вслух, – ответил он, пресекая мое любопытство. – Просто думал.
Но когда он направился к арене, я слышала, как он бормочет себе под нос:
– Поразительные воздушные трюки. Ангел без крыльев. Неподражаемая мамзель Дэнди.
Он посмотрел представление на трапеции в Бристоле; но вернулся поздно и утром ничего не рассказывал. Только Джеку было позволено спросить за завтраком:
– Ну как, стоящая вещь?
Мы с Дэнди жевали хлеб с грудинкой на залитых солнцем ступеньках фургона, поэтому то, что Роберт пробормотал в ответ, услышал только Джек. Но я поняла достаточно, чтобы догадаться: обещание Роберта, что на Дэнди будут смотреть все, может исполниться.
Когда я рассказала ей, о чем он говорил, ей это понравилось. Наше участие в представлении и так уже стало заметнее. Когда Джек уходил зазывать зрителей в новых городах и деревнях, он часто сажал Дэнди позади себя на лошадь. Я заметила, как нахмурился Роберт, впервые увидев своего сына верхом на белой лошади – и Дэнди, такую хорошенькую, обнимавшую его сзади. Но на уме у Роберта была не любовь, а дело.
– Надо тебе справить костюм для верховой езды, – сказал он. – Будет костюм – сможешь ездить сама. Отлично будет смотреться. Поразительный Конный Балаган Роберта Гауера и Леди Дэнди на арене.
Он дал Дэнди пять шиллингов на отрез настоящего бархата, и она за два вечера сшила себе костюм: сидела при лампе до тех пор, пока глаза не начинали туманиться от напряжения.
Когда Джек в следующий раз поехал зазывать на представление, она сидела позади в красивой голубой амазонке, свисавшей с блестящего белого бока Снега. Улыбалась Дэнди из-под своей голубой треуголки так прелестно, что сердце замирало. В той деревне мы получили
